Савитри, книга 2, 3 (ENG|RUS)
Автор: Шри Ауробиндо

отмерянному.
My light shall be in thee, my strength thy force. Мой свет будет в тебе, моя сила твоей будет силой.
Let not the impatient Titan drive thy heart, Не позволяй нетерпеливому Титану управлять твоим сердцем,
Ask not the imperfect fruit, the partial prize. Не проси несовершенного плода, парадиза частичного.
Only one boon, to greaten thy spirit, demand; Только один дар, возвеличить твой дух, требуй;
Only one joy, to raise thy kind, desire. Только одну радость, поднять свой род, желай.
Above blind fate and the antagonist powers Над слепою судьбой и антагонистами-силами
Moveless there stands a high unchanging Will; Неподвижно стоит высокая неизменная Воля;
To its omnipotence leave thy work's result. Ее всемогуществу твоей работы оставь результат.
All things shall change in God's transfiguring hour." Все вещи изменятся в час трансфигурирующий Бога".


August and sweet sank hushed that mighty Voice. Августейший и сладостный стих замолчав тот Голос могучий.
Nothing now moved in the vast brooding space: Ничто сейчас не двигалось в обширном размышлявшем пространстве:
A stillness came upon the listening world, Тишина легла на внимающий мир28,
A mute immensity of the Eternal's peace. Безмолвная необъятность Вечного мира29.
But Aswapati's heart replied to her, Но сердце Ашвапати ей отвечало,
A cry amid the silence of the Vasts: Крик среди тишины Ширей:
"How shall I rest content with mortal days "Как буду я отдыхать, довольный смертными днями
And the dull measure of terrestrial things, И тупой меркой земных вещей,
I who have seen behind the cosmic mask Я, который увидел за космической маской
The glory and the beauty of thy face? Славу и красоту твоего лица?
Hard is the doom to which thou bindst thy sons! Тяжек рок, на который ты своих сыновей обрекаешь!
How long shall our spirits battle with the Night Как долго будут наши духи биться с Ночью
And bear defeat and the brute yoke of Death, И терпеть поражение и ярмо грубое Смерти,
We who are vessels of a deathless Force Мы, что есть сосуды бессмертной Силы
And builders of the godhead of the race? И божественности расы строители?
Or if it is thy work I do below Или если это твою работу я внизу делаю
Amid the error and waste of human life Среди ошибки и растраты человеческой жизни
In the vague light of man's half-conscious mind, В смутном свете полусознательного ума человека,
Why breaks not in some distant gleam of thee? Почему не пробиться в некий далекий проблеск тебя?
Ever the centuries and millenniums pass. Всегда века и тысячелетия проходят.
Where in the greyness is thy coming's ray? Где в серости твоего прихода луч?
Where is the thunder of thy victory's wings? Где гром крыльев твоей победы?
Only we hear the feet of passing gods. Мы лишь слышим ноги проходящих богов.
A plan in the occult eternal Mind План в оккультном вечном Уме
Mapped out to backward and prophetic sight, Начерчен для глядящего назад и пророческого зрения,
The aeons ever repeat their changeless round, Эпохи всегда повторяют их круг неизменный,
The cycles all rebuild and ever aspire. Циклы все строят заново и вечно стремятся.
All we have done is ever still to do. Все, что мы уже сделали, все время еще нужно делать.
All breaks and all renews and is the same. Все разрушается и все обновляется, и все - то же самое.
Huge revolutions of life's fruitless gyre, Огромные революции бесплодного круговращения жизни,
The new-born ages perish like the old, Новорожденные эпохи гибнут как старые,
As if the sad Enigma kept its right Словно печальная Загадка хранит свое право,
Till all is done for which this scene was made. Пока все не сделано, для чего была построена сцена.
Too little the strength that now with us is born, Слишком мала сила, что сейчас рождена с нами,
Too faint the light that steals through Nature's lids, Слишком слаб свет, что пробирается через веки Природы,
Too scant the joy with which she buys our pain. Слишком скудна радость, которой она оплачивает нашу боль.
In a brute world that knows not its own sense, В грубом мире, что своего собственного смысла не знает,
Thought-racked upon the wheel of birth we live, Мучимые мыслями на колесе рождения мы живем,
The instruments of an impulse not our own Инструменты не своего импульса,
Moved to achieve with our heart's blood for price Вынуждаемые достигать, платя кровью нашего сердца,
Half-knowledge, half-creations that soon tire. Полузнания, полутворения, что устает скоро.
A foiled immortal soul in perishing limbs, Сбитая с толку бессмертная душа в гибнущих членах,
Baffled and beaten back we labour still; Тщетно борющаяся и избитая спина, мы все еще трудимся;
Annulled, frustrated, spent, we still survive. Аннулированные, разочарованные, выдохшиеся, мы еще существуем.
In anguish we labour that from us may rise В муке мы трудимся, чтобы из нас мог подняться
A larger-seeing man with nobler heart, Человек, видящий дальше, с более благородным сердцем,
A golden vessel of the incarnate Truth, Золотой сосуд инкарнировавшей Истины,
The executor of the divine attempt Исполнитель попытки божественной,
Equipped to wear the earthly body of God, Экипированный, чтобы нести земное тело Бога,
Communicant and prophet and lover and king. Сообщающийся, пророк, возлюбленный, царь.
I know that thy creation cannot fail: Я знаю, что твое творение не может пасть:
For even through the mists of mortal thought Ибо даже сквозь смертной мысли туманы
Infallible are thy mysterious steps, Твои мистические шаги непогрешимы,
And, though Necessity dons the garb of Chance, И, хотя Неизбежность надевает наряд Случая,
Hidden in the blind shifts of Fate she keeps Скрытая в слепых переменах Судьбы, она сохраняет
The slow calm logic of Infinity's pace Медленную спокойную логику Бесконечности шага
And the inviolate sequence of its will. И ненарушенную его воли последовательность.
All life is fixed in an ascending scale Вся жизнь фиксирована в восходящей шкале
And adamantine is the evolving Law; И несокрушим Закон развивающийся;
In the beginning is prepared the close. В начале подготовляется близкое.
This strange irrational product of the mire, Этот странный иррациональный продукт грязи,
This compromise between the beast and god, Этот компромисс между животным и богом -
Is not the crown of thy miraculous world. Не венец твоего чудесного мира.
I know there shall inform the inconscient cells, Я знаю, несознательные клетки наполнит,
At one with Nature and at height with heaven, Единый с Природой и высотой с небо
A spirit vast as the containing sky Дух, обширный как небеса содержащие,
And swept with ecstasy from invisible founts, И экстазом из невидимых источников охватит,
A god come down and greater by the fall. Бог придет вниз и будет велик более падением.
A Power arose out of my slumber's cell. Сила встала из моего сна клети.
Abandoning the tardy limp of the hours Покидая медлительную хромоту часов
And the inconstant blink of mortal sight, И непостоянное мерцание смертного зрения,
There where the Thinker sleeps in too much light Там, где Мыслитель спит в избытке света
And intolerant flames the lone all-witnessing Eye И нетерпимый пылает одинокий Глаз всесвидетельствующий,
Hearing the word of Fate from Silence' heart Слыша слово Судьбы из Тишины сердца,
In the endless moment of Eternity, В нескончаемом мгновении Вечности,
It saw from timelessness the works of Time. Она видела из безвременья работы Времени.
Overpassed were the leaden formulas of the Mind, Превзойдены были свинцовые формулы Разума,
Overpowered the obstacle of mortal Space: Побеждены были препятствия смертного Пространства:
The unfolding Image showed the things to come. Раскрывающийся Образ показал грядущие вещи.
A giant dance of Shiva tore the past; Гигантский танец Шивы промчался по прошлому;
There was a thunder as of worlds that fall; Там был гром, словно от миров, что крушатся;
Earth was o'errun with fire and the roar of Death Земля была залита огнем и ревом Смерти,
Clamouring to slay a world his hunger had made; Шумно требующей убить мир, который ее голод сделал;
There was a clangour of Destruction's wings: Там был лязг Разрушителя крыльев:
The Titan's battle-cry was in my ears, Боевой крик Титана в моих ушах был,
Alarm and rumour shook the armoured Night. Тревога и ропот сотрясали покрытую броней Ночь.
I saw the Omnipotent's flaming pioneers Я Всемогущего пионеров пламенеющих видел,
Over the heavenly verge which turns towards life Которые поворачивают к жизни через небесную грань,
Come crowding down the amber stairs of birth; Приходящими толпясь вниз по янтарным ступеням рождения;
Forerunners of a divine multitude, Предтечи божественного множества,
Out of the paths of the morning star they came Из дорог утренней звезды они приходили
Into the little room of mortal life. В маленькую комнату смертной жизни.
I saw them cross the twilight of an age, Я видел их пересекающими сумерки века,
The sun-eyed children of a marvellous dawn, Солнцеглазых детей чудесных рассветов,
The great creators with wide brows of calm, Великих творцов с широкими лбами покоя,
The massive barrier-breakers of the world Разрушителей массивных препятствий мира
And wrestlers with destiny in her lists of will, И борцов с судьбою в ее списках воли,
The labourers in the quarries of the gods, Тружеников в каменоломнях богов,
The messengers of the Incommunicable, Посланцев Несообщающегося,
The architects of immortality. Архитекторов бессмертия.
Into the fallen human sphere they came, В падшую человеческую сферу пришли они,
Faces that wore the Immortal's glory still, Лица, что несут еще славу Бессмертного,
Voices that communed still with the thoughts of God, Голоса, что беседуют еще с мыслями Бога,
Bodies made beautiful by the spirit's light, Тела, сделанные светом духа прекрасными,
Carrying the magic word, the mystic fire, Несущие магическое слово, мистический огонь,
Carrying the Dionysian cup of joy, Несущие чашу Дионисскую радости,
Approaching eyes of a diviner man, Приближающие глаза человека, более божественного,
Lips chanting an unknown anthem of the soul, Уста, воспевающие души неведомый гимн,
Feet echoing in the corridors of Time. Ноги, будящие эхо в коридорах Времени.
High priests of wisdom, sweetness, might and bliss, Высокие жрецы мудрости, сладости, мощи, блаженства,
Discoverers of beauty's sunlit ways Открыватели залитых солнцем дорог красоты
And swimmers of Love's laughing fiery floods И пловцы смеющихся наводнений Любви,
And dancers within rapture's golden doors, И танцоры за золотыми дверями восторга,
Their tread one day shall change the suffering earth Их поступь однажды страдающую землю изменит
And justify the light on Nature's face. И оправдает свет на лице у Природы.
Although Fate lingers in the high Beyond Хотя Судьба медлит в Запредельном высоком
And the work seems vain on which our heart's force was spent, И работа выглядит тщетной, на которую нашего сердца сила растрачена,
All shall be done for which our pain was borne. Все будет сделано, для чего наша боль была рождена.
Even as of old man came behind the beast Также как в древности, когда человек пришел вслед за зверем,
This high divine successor surely shall come Этот высокий божественный преемник придет
Behind man's inefficient mortal pace, За человека неэффективным смертным шагом,
Behind his vain labour, sweat and blood and tears: За его тщетным трудом, потом, слезами и кровью:
He shall know what mortal mind barely durst think, Он узнает, что смертный разум едва лишь смел думать,
He shall do what the heart of the mortal could not dare. Он сделает то, на что не могло отважиться смертного сердце.
Inheritor of the toil of human time, Наследник труда человеческого времени,
He shall take on him the burden of the gods; Он возьмет на себя ношу богов;
All heavenly light shall visit the earth's thoughts, Весь небесный свет посетит земли мысли,
The might of heaven shall fortify earthly hearts; Мощь небес укрепит земные сердца;
Earth's deeds shall touch the superhuman's height, Земли дела коснуться высоты сверхчеловеческого,
Earth's seeing widen into the infinite. Зрение Земли расширится до бесконечности.
Heavy unchanged weighs still the imperfect world; Тяжелые неизмененные гири несовершенный мир еще угнетают;
The splendid youth of Time has passed and failed; Великолепная юность Времени прошла и оказалась не в силах;
Heavy and long are the years our labour counts Тяжелы и долги годы, что труд наш насчитывает,
And still the seals are firm upon man's soul И пока крепки печати на душе человека,
And weary is the ancient Mother's heart. И утомлено древней Матери сердце.
O Truth defended in thy secret sun, О Истина, отстаиваемая в твоем тайном солнце,
Voice of her mighty musings in shut heavens Голос ее могучих раздумий в небесах затворенных
On things withdrawn within her luminous depths, О вещах, удаленных в ее светлые глубины,
O Wisdom-Splendour, Mother of the universe, О Мудрости Великолепие, Мать вселенной,
Creatrix, the Eternal's artist Bride, Созидательница, Вечного Невеста искусная,
Linger not long with thy transmuting hand Не медли долго своей рукой трансмутирующей,
Pressed vainly on one golden bar of Time, Давящей тщетно на золотые засовы Времени,
As if Time dare not open its heart to God. Словно Время не смеет открыть свое сердце Богу.
O radiant fountain of the world's delight О лучезарный фонтан восторга мира,
World-free and unattainable above, От мира свободная и недосягаемая свыше,
O Bliss who ever dwellst deep-hid within О Блаженство, что вечно живет внутри глубоко скрытое,
While men seek thee outside and never find, Пока люди ищут тебя вовне и никогда не находят,
Mystery and Muse with hieratic tongue, Мистерия и Размышление с языком иератическим,
Incarnate the white passion of thy force, Инкарнируй белую страсть твоей силы,
Mission to earth some living form of thee. Пошли земле какую-то живую форму тебя.
One moment fill with thy eternity, Один миг наполни своей вечностью,
Let thy infinity in one body live, Позволь твоей бесконечности в одном теле жить,
All-Knowledge wrap one mind in seas of light, Всезнанием окутай один разум в моря света,
All-Love throb single in one human heart. Вселюбовь пусть бьется в одном человеческом сердце.
Immortal, treading the earth with mortal feet Бессмертная, ступая на землю смертной ногой,
All heaven's beauty crowd in earthly limbs! Всех небес красоту влей в члены земные!
Omnipotence, girdle with the power of God Всемогущество, подпоясанное силою Бога,
Movements and moments of a mortal will, Движения и мгновения смертной воли,
Pack with the eternal might one human hour Наполни вечною мощью один человеческий час
And with one gesture change all future time. И одним жестом измени все грядущее время.
Let a great word be spoken from the heights Пусть великое слово с высот будет сказано
And one great act unlock the doors of Fate." И одно великое действие отопрет двери Судьбы".


His prayer sank down in the resisting Night Его молитва в сопротивляющуюся Ночь вниз погрузилась,
Oppressed by the thousand forces that deny, Подавленная тысячью сил, что отрицают,
As if too weak to climb to the Supreme. Словно слишком слабая, чтобы взобраться к Всевышнему.
But there arose a wide consenting Voice; Но поднялся широкий уступающий Голос;
The spirit of beauty was revealed in sound: Дух красоты был явлен в звуке:
Light floated round the marvellous Vision's brow Свет плыл вокруг чела чудесного Видения
And on her lips the Immortal's joy took shape. И на ее устах радость Бессмертного обрела форму.
"O strong forerunner, I have heard thy cry. "О сильный предвестник, твой крик я услышала.
One shall descend and break the iron Law, Одна спустится и сломает железный Закон,
Change Nature's doom by the lone spirit's power. Изменит рок Природы силой одинокого духа.
A limitless Mind that can contain the world, Безграничный Ум, что вместить может мир,
A sweet and violent heart of ardent calms Сладкое и неистовое сердце покоя горячего,
Moved by the passions of the gods shall come. Движимое страстями богов, придет.
All mights and greatnesses shall join in her; Все могущества и величия объединены будут в ней;
Beauty shall walk celestial on the earth, Красота небесная на земле гулять будет,
Delight shall sleep in the cloud-net of her hair, Восторг уснет в туче-сети ее волос,
And in her body as on his homing tree И в ее теле, как на своем родном дереве,
Immortal Love shall beat his glorious wings. Бессмертная Любовь ударит своими славными крыльями.
A music of griefless things shall weave her charm; Музыка безгорестных вещей ее очарование соткет;
The harps of the Perfect shall attune her voice, Арфы Совершенства ее голос настроят,
The streams of Heaven shall murmur in her laugh, Потоки Небес будут журчать в ее смехе,
Her lips shall be the honeycombs of God, Ее губы будут медовыми сотами Бога,
Her limbs his golden jars of ecstasy, Ее члены - его кувшинами золотыми экстаза,
Her breasts the rapture-flowers of Paradise. Ее груди - восторгом-цветами Парадиза.
She shall bear Wisdom in her voiceless bosom, Она нести будет Мудрость в своей безгласной груди,
Strength shall be with her like a conqueror's sword Сила с ней будет, как завоевателя меч,
And from her eyes the Eternal's bliss shall gaze. И из ее глаз блаженство Вечного глядеть будет.
A seed shall be sown in Death's tremendous hour, Семя будет посеяно в страшный час Смерти,
A branch of heaven transplant to human soil; Ветвь небес пересажена на человеческую почву;
Nature shall overleap her mortal step; Природа свой превзойдет смертный шаг;
Fate shall be changed by an unchanging will." Судьба изменена будет неизменяющейся волей".


As a flame disappears in endless Light Как пламя исчезает в Свете бескрайнем,
Immortally extinguished in its source, Бессмертно в своем угасая источнике,
Vanished the splendour and was stilled the word. Исчезло великолепие и стихло слово.
An echo of delight that once was close, Эхо восторга, что был близок когда-то,
The harmony journeyed towards some distant hush, Гармония путешествовала к какой-то далекой тиши,
A music failing in the ear of trance, В ухе транса музыка стихла,
A cadence called by distant cadences, Каденция, далекими каденциями призванная,
A voice that trembled into strains withdrawn. Голос, что дрожал в напряжении, отступил.
Her form retreated from the longing earth Ее форма от страстно желавшей земли удалилась,
Forsaking nearness to the abandoned sense, Оставляя близость к чувству покинутому,
Ascending to her unattainable home. Поднимаясь к ее недостижимому дому.
Lone, brilliant, vacant lay the inner fields; Одинокие, блестящие, пустые внутренние лежали поля;
All was unfilled inordinate spirit space, Все было незаполненным беспорядочным духовным пространством,
Indifferent, waste, a desert of bright peace. Беспристрастным, незанятым, пустыней светлого мира.
Then a line moved on the far edge of calm: Затем линия двинулась к далекому краю покоя:
The warm-lipped sentient soft terrestrial wave, С теплыми губами чувствительная мягкая земная волна,
A quick and many-murmured moan and laugh, Быстрый и многоголосый стон и смех,
Came gliding in upon white feet of sound. Пришли, скользя на ногах белых звука.
Unlocked was the deep glory of Silence' heart; Открыта была глубокая слава сердца Безмолвия;
The absolute unmoving stillnesses Абсолютные бездвижные безмолвия
Surrendered to the breath of mortal air, Уступили дыханию смертного воздуха,
Dissolving boundlessly the heavens of trance Растворяясь безгранично небеса транса
Collapsed to waking mind. Eternity Обрушились в просыпающемся разуме. Вечность
Cast down its incommunicable lids Опустила свои несообщающиеся веки
Over its solitudes remote from ken На свои одиночества, удаленные от зрелища
Behind the voiceless mystery of sleep. За пределами безгласной мистерией сна.
The grandiose respite failed, the wide release. Грандиозная передышка закончилась, освобождение широкое.
Across the light of fast-receding planes Через свет быстро отступающих планов,
That fled from him as from a falling star, Что убегали от него, как от звезды падающей,
Compelled to fill its human house in Time Вынужденная заполнять свой человеческий дом во Времени,
His soul drew back into the speed and noise Его душа скользила назад в скорость и шум
Of the vast business of created things. Обширных занятий сотворенных существ.
A chariot of the marvels of the heavens Чудес небес колесница
Broad-based to bear the gods on fiery wheels, С широкой основой, чтобы нести на огненных колесах богов,
Flaming he swept through the spiritual gates. Пылая, он пронесся через ворота духовные.
The mortal stir received him in its midst. Смертное движение получило его в свое окружение.
Once more he moved amid material scenes, Снова он двигался среди сцен материальных,
Lifted by intimations from the heights Намеками с высот поднятый
And in the pauses of the building brain И в паузах строящего мозга
Touched by the thoughts that skim the fathomless surge Касаемый мыслями, что несут бездонную волну
Of Nature and wing back to hidden shores. Природы и летят назад к берегам скрытым.
The eternal seeker in the aeonic field Вечный искатель в поле эпох,
Besieged by the intolerant press of hours Осажденный невыносимым прессом часов,
Again was strong for great swift-footed deeds. Снова был полон сил для великих дел быстроногих.
Awake beneath the ignorant vault of Night, Проснувшийся под сводом Ночи невежественным,
He saw the unnumbered people of the stars Он видел неисчислимое население звезд
And heard the questioning of the unsatisfied flood И слышал неудовлетворенного потока вопрос,
And toiled with the form-maker, measuring Mind. И трудился с создателем формы, измеряющим Разумом.
A wanderer from the occult invisible suns Странник с оккультных невидимых солнц,
Accomplishing the fate of transient things, Претворяющий судьбу мимолетных существ,
A god in the figure of the arisen beast, Бог в фигуре вставшего зверя,
He raised his brow of conquest to the heavens Он поднял свой лоб завоевателя к небесам,
Establishing the empire of the soul Империю души утверждая
On Matter and its bounded universe На Материи и ее ограниченной вселенной,
As on a solid rock in infinite seas. Как на прочном утесе в морях бесконечных.
The Lord of Life resumed his mighty rounds Господь Жизни свои могучие круги возобновил
In the scant field of the ambiguous globe. На скудном поле земного шара сомнительного.

End of Canto Four Конец книги третьей, песни четвертой
End of Book Three Конец первой части

1 Peace - покой, мир
2 Разновидность древнегреческого письма, возникшая на основе иероглифов
3 Peace - покой, мир, умиротворение
4 Peace - покой, мир, умиротворение

5 Peace - покой, мир
6 Здесь и далее в переводе Рассудок (Reason) представлен местоимениями мужского рода, тогда как в оригинале - женского. (Прим. переводчика)
7 Схемы, оправдывающие бога (лат)
8 Графическая разновидность египетского письма (скорописная форма), упрощение иератической формы
9 Здесь продолжается описание Рассудка, но в связи с использованием в оригинале слова "Мысль" удалось перейти к женскому роду описываемой Силы - как в оригинале. Тем не менее, определенное искажение остается, вызванное тем, что все местоимения женского рода в переводе относятся к слову "Мысль", тогда как в оригинале они относятся к слову "Рассудок". Но поскольку объект описания остается прежним, переводчик счел это искажение формальным и допустимым. (Прим. переводчика)
10 В смысле "безупречному", "безукоризненному" (Прим. переводчика)
11 Peace - покой, мир
12 Peace - покой, мир
13 World - мир, царство, весь свет, вселенная
14 Peace - покой, мир
15 Peace - покой, мир
16 Этого "Моря" (Прим. переводчика)
17 Peace - покой, мир
18 Peace - покой, мир
19 Peace - покой, мир
20 World - мир, царство, весь свет, вселенная
21 "Неведения" (Прим. переводчика)
22 Peace - покой, мир
23 Peace - покой, мир
24 "Центр" (Прим. переводчика)
25 Peace - покой, мир
26 В оригинале использовано слово "воля" во множественном числе. (Прим. переводчика)
27 Peace - покой, мир
28 World - мир, царство, весь свет, вселенная
29 Peace - покой, мир

Book 2 Canto 6 31
Book 2 Canto 7 50
Book 2 Canto 8 64
Book 2 Canto 9 69
Book 2 Canto 10 93
Book 2 Canto 11 111
Book 2 Canto 12 117
Book 2 Canto 13 123
Book 2 Canto 14 131
Book 2 Canto 15 137
Book 3 Canto 1 142
Book 3 Canto 2 149
Book 3 Canto 3 167
Book 3 Canto 4 183