величество хмурится; здесь
чело его величества проясняется: здесь его величество делает такой-то
жест, и т. д.п. Этот мемуар существует и поныне.
М* говорил: оНадо уметь пробуждать в людях своекорыстие или
подстегивать их самолюбие: обезьяны прыгают лишь тогда, когда видит
орех нли боятся хлыстап.
Беседуя с герцогиней де Шон о ее браке с г-ном де Жиаком
я досадном обороте, который приняла их супружеская жизнь, г-жа
де Креки заметила, что ее собеседница могла бы все это предвидеть-
слишком уж велика была разница в годах между нею и мужем. оЗапом-
ните, сударыня: придворная дама никогда не бывает старой, тогда как
чиновник-всегда в летахп.-ответила г-жа де Жиак.
Сын г-на де Сен-Жюльена по приказанию отца представил ему
список своих долгов и первой указал там сумму в шестьдесят тысяч
ливров, уплаченную им за место советника в бордоском парламенте. Отец
решил, что это насмешка, возмутился и стал горько упрекать сына.
Однако тот упорно твердил, что в самом деле купил эту должность. оВсе
произошло.-пояснил он, - в то время, когда я свел дружбу с госпожой
Тилорье. Место советника в бордоском парламенте требовалось для ее
мужа - лишь на этом условии она соглашалась подарить мне свою бла-
госклонность. Вот я и купил должность, так что у вас нет причин гне-
ваться на меня: я отнюдь не позволил себе смеяться над вамип.
Граф д'Аржансон. человек умный, но без всяких правил и любивший
выставлять свое бесстыдство напоказ, говаривал: оМои недруги напрасна
стараются - им меня не свалить: в лакействе меня никто не превзойдетп.
Г-н де Буленвилье, человек неумный и очень тщеславный, весьма
гордился синей лентой, положенной ему по должности, которую он
купил за пятьдесят тысяч экю. Однажды, щеголяя в этой ленте, он спро-
сил у кого-то: оРазве не приятно было бы вам иметь столь высокое отли-
чие?п. - оНет, - возразил собеседник, - но я бы не прочь иметь те
деньги, которые вы за него заплатилип.
Маркиз де Шатлю, влюбленный в свою жену как двадцатилетний
юнец, был с нею на званом обеде, где все ее внимание поглотил некий
молодой и красивый иностранец. Когда встали из-за стола, де Шатлю по-
дошел к жене и кротко стал ее упрекать; тогда маркиз де Жанлис броснд
оПроходи, проходи, добрый человек, ты свое уже получилп. (Эту
фразу обычно говорят нищему, если тот пытается выпросить милостыню
вторично ) .
М*, признанный образец светскости, говаривал мне, что этим своим
качеством он больше всего обязан сорокалетним женщинам, с которыми
при случае был не прочь переспать, и восьмидесятилетним старцам, кото-
рый их умел слушать.
М* считал, что добиваться житейского успеха ценой тревог, забот, пре-
смыкательства перед власть имущими и пренебрегать ради него своим
умственным и духовным развитием, не более разумно, чем ловить пескаря
на золотой крючок.
Однажды герцоги де Шуазель и де Прален "* заспорили, кто глупее -
король или г-н де Ла Врийер. Прален утверждал, что де Ла Вряйерюг.?
собеседник, истый верноподданный, отдавал первенство королю. Вскоре
после этого, на заседании кабинета, король отпустил изрядно глупое заме-
чание. оНу, кто же был прав, господин де Прален?п, - осведомился Шуа-
зель.
Г-н де Бюффон окружает себя льстецами и дураками, которые без
презрения совести расхваливают его. Один из них, отобедав у него вместе
аббатом Лебланом, г-ном де Жювиньи и еще двумя столь же замет-
ными людьми, вечером, за ужином, объявил, что видел в самом сердце
Парижа четырех устриц, прилепившихся к утесу. Ему пришлось самому
растолковать эту загадку: остальные так и не поняли, что же он хотел
сказать.
Во время последней болезни Людовика XV, которая вскоре привела
к смертельному исходу, Лорри, вместе с Барде вызванный к уми-
рающему, употребил в своем врачебном предписании слово онадлежитп.
Король, уязвленный этим выражением, долго повторял угасающим го-
лосом: оНадлежит! Мне надлежит!п.
Вот анекдот о баланс де Бретейле, который я слышал от г-на
де Клермон-Тоннера. Барон, проникшийся к Клермон-Тоннеру симпа-
тией, стал выговаривать последнему за то, что тот редко выезжает
в свет.
- Но я слишком беден, - возразил г-н де Клермон.
- Займите денег - у вас такое имя, что когда-нибудь вы их вер-
нете.
- А если я до тех пор умру?
- Не умрете.
- Надеюсь, но это все-таки может случиться.
- Ну, что же, значит умрете не расплатившись. Не вы первый.
- Но я не хочу умереть несостоятельным должником.
- Сударь, в свете нужно бывать: человеку с таким громким име-
оем все пути открыты. Эх, будь у меня такое же1 . .
- А мне вот от моего никакого проку.
- Сами виноваты. Я, например, призанял когда-то и, как видим,
ушел достаточно далеко, а ведь я - пустое место.
И барон несколько раз повторил это слово к вящему изумлению
слушателя, не понимавшего, как можно так отзываться о самом себе.
В течение всей революции Кайава занимали только тяжбы дра-
матургов с театрами. В разговоре с литератором, знакомым со многими
членами Национального собрания, он посетовал на то, что оно медлит
с соответствующим декретом. оНеужели вы полагаете, - возмутился его
собеседник,-что у Собрания одна забота-печься об исполнении пьес
в театре?п.-оКонечно, нет,-возразил Кайава.-Ему следует поду-
мать и об их изданиип.
До того как стать признанной фавориткой, г-жа де Помпадур, го-
няясь за Людовиком XV, не пропускала ни одной королевской охоты
наконец, король соблаговолил прислать г-ну д'Этиолю оленьи рога.
Тот велел повесить их у себя в столовой с надписью: оДар короля
г-ну д'Этиолюп.
Г-жа де Жанлис состояла в связи с г-ном де Сеневуа. Как-то раз
вo время туалета, когда у нее сидел ее муж, является какой-то солдат
и просит ее похлопотать за него перед г-ном де Сеневуа. его полковым
командиром, которого он тщетно просит об отпуске. Рассерженная по-
подобой наглостью, г-жа де Жанлис объявляет, что г-н де Сеневуа не из-
чезла ее близких друзей, словом, отвечает отказом. Солдат направляетсяп
к двери, но г-н де Жанлис останавливает его и говорит: оПопроси уволь-
нения в отпуск от моего имени, а если Сеневуа откажет, предупреди, что.
тогда я уволю егоп.
М* нередко рассуждал о любви как закоренелый распутник. хотя,
в сущности, был человек деликатный и способный на сильное чувство..
Поэтому кто-то сказал о нем: оОн прикидывается беспутным, чтобы не
встречать отказа у женщинп.
При вести о взятии Маона герцогом де Крийоном г-н де Ри-
шелье заметил: оКогда-то я взял Маон только благодаря легкомыслию,
но Крийон, кажется, превзошел в этом даже меняп.
В битве не то при Року, не то при Лауфельде под юным де
Тианжем *убило лошадь, а его самого отбросило в сторону, хотя и не
ранило. оНу, что, малыш Тианж, сильно испугался?п,-спросил его
маршал Саксонский. оТак точно, господин маршал,-ответил моло-
дой человек. - Я очень боялся, как бы не пострадали вып.
Вольтер говорил про оАнтимакиавеллип, сочинение короля прус-
ского: оОн плюет на блюдо, чтобы отбить у других охоту к едеп.
Кто-то поздравил г-жу Лени с удачным исполнением роли
-Заиры. оЧто вы! Для этого нужны молодость и красотап, - отозва-
лась г-жа Лени. оАх, сударыня!-простодушно воскликнул поздрави-
тель. - Вы только что доказали противноеп.
Г-н Пуассонье, врач по профессии, вернувшись из России, отпра-
вился в Ферне и стал упрекать Вольтера за преувеличенные похвалы
этой стране. Спорить Вольтеру не захотелось, и он с наивным видом от-
ветил: оЧто поделаешь, друг мой! Я - человек зябкий, а русские дарят
мне такие превосходные шубып.
Г-жа де Тансен говаривала, что умные люди делают много житейских
промахов, ибо полагают, будто свет не так уж глуп или, по крайней мере,
менее глуп, чем он есть на самом деле.
Некая женщина вела тяжбу, которую должен был рассматривать ди-
жонский парламент. Она поехала в Париж и обратилась к хранителю
печати (1784 г.) с просьбой посодействовать ей в ее справедливых
притязаниях: одной его записки достаточно, чтобы она выиграла про-
цесс. Хранитель печати ответил отказом. В женщине этой приняла уча-
стие графиня де Талейран, похлопотавшая о ней у хранителя печати.
Новый отказ. Г-жа де Талейран заручилась поддержкой королевы, и та
самолично переговорила с сановником. Опять отказ. Тогда графиня
вспомнила, что хранитель печати очень добр к ее сыну, аббату де Пери-
гору, и заставила последнего написать ему. Еще раз отказ, хотя
и весьма учтивый. После этого приезжая просительница, отчаявшись,
решила предпринять последнюю попытку в Версале. Она отправляется
туда рано утром, но в почтовой карете бедняжке вскоре делается дурно,
она слезает в Севре и продолжает путь пешком. Какой-то мужчина вы-
зывается показать ей дорогу полегче и покороче, она дает согласие, на
ходу рассказывает провожатому свою историю, и тот обещает ей: оЗав-
тра ваша просьба будет удовлетворенап. Женщина удивленно и недовер-
чиво качает головой. Она вновь является к хранителю печати, вновь по-
лучает отказ и тут же собирается уезжать. Однако недавний попутчик
уговаривает ее переночевать в Версале. Утром он приносит ей нужную
бумагу. Это-некий г-н Этьен, письмоводитель одного из столоначаль-
ников.
Повстречав в Опере маленькую Лакур, герцог де Ла Вальер уди-
вился, почему на ней нет бриллиантов. оПотому что бриллианты - это
орден Святого Людовика для женщин моего званияп,-ответила она.
После этого остроумного ответа герцог без памяти влюбился в нее. Их
связь длилась долго. Лакур держала его под башмаком с помощью
тех же уловок, какими г-жа Дюбарри кружила голову Людовику XV.
Она, например, срывала i. него синюю ленту, бросала ее наземь и при-
казывала: оА ну-ма, герцог, а ну-ка, старая рухлядь, стань на нее коле-
нями! п .
Саблиер, известный игрок, угодил однажды под арест. Это привело
его в такое отчаяние, что он собирался было покончить с собой. Когда
Бомарше стал его отговаривать, он воскликнул: оПодумать талько,
сударь, я посажен за какие-то двести луидоров! Все друзья покинули
меня, а ведь это я научил их плутовать в игре. Чем были бы без меня
Б*, Д*, Н*? (все эти люди живы и поныне). В довершение всех моих
унижений мне стало не на что жить, и я вынужден пойти в полицейские
шпионы !.
Одного английского банкира-звали его не то Сер, не то Сейр - об-
винили в заговоре, цель которого похитить и увезти в Филадельфию по-
родя (Георга III ). Представ перед судом, он заявил: ".Я отлично
знаю, зачем королю нужен банкир, но не понимаю, зачем банкиру может
понадобиться корольп.
Английскому сатирику Донну посоветовали: оБичуйте пороки, но
Щадите их носителейп. - оКак! - изумился он. - Осуждать карты и
оправдывать шулеров?п.
Г-на де Лозена спросили, что он ответил бы своей жене (а он не
виделся с ней уже лет десять), если бы она написала ему: оЯ обнаружила,
что забеременелап. Он подумал и сказал: оЯ послал бы ей такую за-
писку: _Счастлив узнать, что небо наконец-то благословило наш союз.
Берегите себя, а я сегодня же вечером явлюсь засвидетельствовать вам
самые горячие свои чувства"п.
Г-жа де Г* так рассказывала мне о последних минутах герцога
д'Омона: оВсе это произошло скоропостижно. За два дня до смерти
господин Бувар позволил больному все есть, а в день кончины, всего
за два часа до смерти, герцог был таким же, как в тридцать лет, вернее,
каким был всю жизнь. Он велел принести своего попугая, сказал: _Смах-
ните пыль с этого кресла и давайте посмотрим две новые мои вышивки ;
словом, мозг его и мысль работали как обычноп.
M *, который, изучив высшее общество, предпочел покинуть его и уе-
диниться, объяснял это тем, что если вдуматься в светские условности
и в отношения людей высокопоставленных с людьми незнатного проис-
хождения, то сразу станет ясно: хотя первые дураки, у них всегда преи-
мущество над вторыми. оЯ похож,-добавлял он, - на отличного шах-
матиста, которому наскучило играть с теми, кому всякий раз приходится
давать ферзя вперед. Что за охота играть безукоризненно и вечно ломать
себе голову над каждым ходом, когда больше экю все равно не вы-
играешь !.
Когда Людовик XIV скончался, один придворный заметил: оУж если
сам король мог умереть, на свете нет ничего невозможногоп.
По слухам, Ж.-Ж. Руссо был близок с графиней де Буффлер:
утверждают даже, что у него с ней (да простится мне такое выражение!)
ничего не вышло; это очень настроило их друг против друга. Однажды
в присутствии их обоих кто-то завел речь о том, что любовь ко всему
человечеству исключает любовь к отчизне. оЧто до меня,-объявила
графиня,-то я по собственному опыту чувствую и знаю, что это не так.
Я - хорошая француженка, но это не мешает мне желать счастья всем
народамп.-оИстинная правда,-подхватил Руссо, - до пояса вы дей-
ствительно француженка, зато ниже-настоящая космополиткап.
Ныне (1780) здравствующая супруга маршала де Ноайля столь же
склонна к мистике, как и г-жа Гийон, но не отличается ее умом.
Однажды она дошла до такой нелепости, что написала божьей матеря
письмо и опустила его в кружку для пожертвований у церкви святого
Рока. Тамошний приходский священник ответил на послание; завязалась
переписка, длившаяся довольно долго. Наконец, все раскрылось, у свя-
щенника были неприятности, но скандал удалось замять.
Некий молодей человек нанес оскорбление лицу, ходившему в угодни-
ках при министре. Обиженный ушел, а друг молодого человека, присут-
ствовавший при этой сцене, сказал ему: оУж лучше бы вы оскорбили
самого мняистра, чем того, кого он пускает к себе в туалетнуюп.
Одна из любовниц регента во время свидания с ним попыталась заго-
ворить о делах. Регент с внимательным видом выслушал ее и вместо
ответа спросил: оКак по-вашему, приятно предаваться любовным утехам
с канцлером?п.
Г-н де*, в числе любовниц которого бывали немецкие принцессы,
спросил меня: оКак вы думаете, находится господин де Л* в связи
с госпожой де С*?п.-оОн и не помышляет о ней,-ответил я. - Этот
человек притворяется, когда говорит, что он - распутник и больше
всего на свете обожает девокп. - оНе заблуждайтесь, молодой человек.-
возрази.* де*- именно такие н обладают королевамип.
Однажды генерал-лейтенанту де Стенвилю удалось исхлопотать
приказ о заточении своей жены. Такого же приказа домогался и бри-
гадный генерал де Вобекур. Получив его, он с торжествующим видом
вышел от министра и тут столкнулся с де Стенвилем. Тот решил, что
де Вобекур произведен в генерал-лейтенанты и при многочисленных сви-
детелях сказал ему: оПоздравляю вас. Нашего полку прибылоп.
Леклюз, основатель оЗабавного варьетеп, рассказывал, что еще сов-
сем молодым и бедным человеком он приехал в Люневиль, где иолучил
должность зубодера при короле Станиславе как раз в тот день, когда
у короля выпал последний зуб.
Говорят, что однажды, когда флейлины г-жи де Монпансье куда-то
отлучились, а у нее свалилась с ноги туфля, принцесса была вынуждена
приказать пажу надеть ее. При этом она спросила его, не испытывает ли
он вожделения к ней. Паж ответил утвердительно. Принцесса, как жен-
щина порядочная, не воспользовалась этой откровенностью, а просто
дала юноше несколько луидоров, чтоб ему было на что сходить к девкам
н там избавиться от искушения, в которое она его ввела.
Г-н де Марвиль говаривал, что в полиции не может быть поря-
дочных людей, кроме разве что ее начальника.
Когда герцог де Шуазель оставался доволен станционным смотрите-
лем-потому ли, что везли его быстро, потому ли, что у этого почтового
чиновника были красивые дети, - он осведомлялся: оМного ли вам
платят? Сколько перегонов от вашей станции до такого-то места -
один или полтора?п.-оОдин, монсеньерп. - оНу, так отныне будет
полторап. И станционный смотритель получал прибавку.
Однажды любовница регента г-жа де При, дочь откупщика по фа-
милии, если не ошибаюсь, Пленеф, скупила по наущению отца весь
урожай. Это повергло народ в такое отчаяние, что в конце концов произо-
шли беспорядки. Усмирять их послали роту мушкетеров г-на д'Аве-
жана, который получил приказ открыть огонь по осволочип - так име-
новали тогда французский народ. Однако д'Авежан был человек поря-
дочный, и мысль о том, что ему придется расстреливать своих сограждан,
приводила его в ужас. Вот какой он придумал способ выйти из затруд-
нения: он велел мушкетерам изготовиться к залпу, но, так и не скоман-
довав оОгонь!п, подошел к толпе со шляпой в одной руке, с приказом
в другой и объявил: оГоспода, я получил распоряжение открыть
стрельбу по сволочи. Прежде чем это сделать, попрошу всех честных
людей удалитьсяп. Народ сразу разбежался.
Общеизвестно, что письмо короля г-ну де Морена первоначально
было адресовано г-ну де Маша. Все знают также, в чьих интересах была
такая перемена адреса, но мало кто знает, что де Морена хитростью вы-
рвал для себя ту должность, которая, как обычно считают, была ему пред-
ложена. Король намеревался лишь предварительно побеседовать с ним.
однако в конце аудиенции де Морена заявил: оБолее подробно я изложу
свои мысли завтра, на заседании кабинетап. По другой версия, он во
время этого разговора спросил: оИтак, ваше величество назначает меня
первым министром?п. - оНет, - возразил король,-это вовсе не вхо-
дило в наши намеренияп.-оПонимают-нашелся де Морена.-Вашему
величеству угодно, чтобы я научил вас вовсе обходиться без первого
министрап .
У г-жи де Люксембург заспорили о стихе аббата Делиля:
Руины славные друг друга утешали.
В эту минуту доложили о бальи де Бретейле и г-же де Ла Реньер.
оА стих-то оказался к меступ, - заметила супруга маршала.
Когда М* изложил мне свои взгляды на общество и государство, на
людей и явления, я не скрыл от него, что нахожу их удручающе мрач-
ными, и предположил, что он, видимо, очень из-за этого несчастлив.
М* ответил, что так оно долгое время и было, но что теперь он свыкся
с этими взглядами и не видит в них ничего страшного. оЯ, - добавил
он, - уподобился спартанцам: их заставляли спать на исстроганных дос-
ках, которые они выравнивали собственной спиной, после чего постель
уже казалась им вполне сноснойп.
Некий знатный человек, женившийся без любви, сходится с девицей
из оперы, которую вскоре бросает, говоря: оОна совсем как моя женап.
Затем, для разнообразия, он сближается с порядочной женщиной, но по-
кидает и ее, заявляя: оОна совсем как та певичкап, и т. д.
У г-на де Конфлана ужинало несколько молодых придворных.
Вскоре они затянули песню - вольную, но не слишком непристойную.
Не успели они ее кончить, как г-н де Фронсак запел куплеты на-
столько мерзкие, что смутились даже эти кутилы. Произошло всеобщее
замешательство, которое прервал де Конфлан: оТы что, Фронсак, спя-
тил? Чтобы такое и петь, и слушать, нужно по крайней мере еще десять
бутылок шампанскогоп.
Г-жа дю Деффан еще ребенком проповедовала безбожие своим ма-
леньким товаркам, которые воспитывались вместе с нею в монастыре.
Настоятельница пригласила к ней Массильона. Он выслушал доводы
девочки, нашел, что она очаровательна, и уехал. Настоятельница, которая
отнеслась к делу весьма серьезно, обратилась к местному епископу, чтобы
тот научил ее, какую книгу следует дать прочесть этому ребенку. Епис-
коп подумал и ответил: оКатехизис за пять суп. Больше он так ничего
и не присоветовал.
Аббат Бодо говорил о г-не Тюрго, что это инструмент отличной
закалки, только без ручки.
Когда у Претендента, на старости лет поселившегося в Риме,
начинались приступы подагры, он стонал: оБедный король! Бедный ко-
роль!п. Некий путешественник француз, который частенько навещал его,
удивился однажды, почему к нему не заглядывают англичане. оЯ пони-
маю их, - отозвался Претендент.-Они думают, что я все еще не забыл
прошлого. А жаль! Мне приятно было бы повидать их: я ведь люблю
своих подданныхп.
У г-на де Барбансона, в молодости отличавшегося редкой красотой,
был прелестный сад, и герцогиня де Ла Вальер пожелала однажды
осмотреть его. Хозяин, тогда уже глубокий старик, страдавший подагрой,
признался ей, что в свое время был влюблен в нее до безумия. оБоже
мой!-воскликнула г-жа де Ла Вальер.-Вам стоило только сказать
об этом, и вы обладали бы мною, как всеми остальнымип.
Аббат Фрагье проиграл тяжбу, тянувшуюся двадцать лет. Его
спросили, стоило ли ему столько хлопотать из-за дела, которое в конце
концов завершилось неудачей. оРазумеется, стоило,-ответил он. - Ведь
я двадцать лет подряд каждый вечер мысленно выигрывал егоп. Это под-
линно философское утверждение-его легко применить к чему угодно.
Оно объясняет, например, почему не так уж плохо любить кокетку: она
дарит вам надежду на успех целых полгода, а отнимает ее у вас всего за
какой-нибудь день.
Г-же Дюбарри, жившей у себя в Люсьенне, вздумалось как-то ос-
мотреть Валь, имение г-на де Бово. Она осведомилась у него, не вызо-
вет ли ее визит неудовольствия г-жи де Бово, однако последняя
охотно согласилась самолично принять посетительницу. Разговор зашел
о событиях царствования Людовика XV. Г-жа Дюбарри стала сетовать
на различные обстоятельства, в которых она усматривала проявление не-
нависти к своей особе. оВы заблуждаетесь, - возразила г-жа де Бово. -
Мы ненавидели не вас, а роль, которую вы игралип. После этого просто-
душного признания она поинтересовалась у гостьи, не слишком ли дурно
отзывался Людовик XV о ней (г-же де Бово) и г-же де Грамон.
оО да, очень дурноп. - оЧто же худого он говорил, например,
обо мне?п. - оО вас, сударыня? Да то, что вы чванная интриганка и
вдобавок водите мужа за носп. Поскольку при беседе присутствовал сам
г-н де Бово, хозяйке пришлось переменить предмет разговора.
Господа де Морена и де Сен-Флорантен оба были министрами во
времена г-жи де Помпадур; однажды шутки ради они прорепетировали
речь с выражением признательности, положенную произносить при от-
ставке, в которую, как они понимали, один из них рано или поздно вы'
нудит другого уйти. Недели через две после этой выходки де Морена
является к де Сен-Флорантену, напускает на себя важный и печальный
вид н возвещает хозяину об отставке. Де Сен-Флорантен легко дается
в обман, но хохот де Морена тут же рассеивает его огорчение. Три не-
дели спустя пришел черед де Морена, но уже всерьез. Де Сен-Флорантен
приезжает к нему и, припомнив начало той речи, которую из озорства
составил де Морена, повторяет слова последнего. Де Морена решает сна-
чала, что это шутка, но, убедившись, что гость и не думает шутить, го-
ворит: оДовольно. Я вижу, что вы порядочный человек - вы не моро-
чите мне голову. Сейчас я вручу вам прошение об отставкеп.
Однажды аббат Мори пытался вызвать на разговор аббата Буамона,
добиваясь, чтобы тот, тогда уже параличный старик, подробно поведал
о своей молодости и зрелых годах. оАббат,-ответил больной, - вы,
кажется, снимаете с меня мерку для гробап. Этим он хотел сказать, что
Мори слишком рано начал собирать материалы для похвального слова
ему в Академии.
Даламбер встретился у Вольтера с одним известным женевским про-
фессором права. Юрист, восхищенный универсальными познаниями хо-
зяина, сказал Даламберу: оОн несколько слаб только в законоведе-
ниип. - оА на мой взгляд,-отозвался Даламбер,-он несколько слаб
только в геометриип.
Г-жа де Морена была в большой дружбе с графом Ловендалем
(сыном маршала); поэтому однажды, возвратясь с Сан-Доминго и
весьма утомленный путешествием, он остановился прямо у нее. оА, вот
и вы, дорогой граф!-обрадовалась хозяйка. - Вы поспели как раз во-
время: у нас не хватает партнера для танцев, и нам без вас не обойтисьп.
Граф наспех привел себя в порядок и пустился в пляс.
В день своей отставки г-н де Калонн узнал, что его место предло-
жено г-ну де Фурке, но тот колеблется. оБуду рад, если он согла-
сится, - сказал бывший министр. - Он был другом господина Тюрго
и сумеет оценить мои замыслып. - оВерно!п, - подхватил Дюпон,
большой друг Фурке, и тут же вызвался его уговорить. Он расстался
с Каленном, но уже через час вернулся, крича: оПобеда! Победа! Он
согласенп. Калонн едва не лопнул со смеху.
Архиепископ Тулузский за услуги, оказанные его провинции г-ном
де Кадиньяном, исхлопотал тому пожалование в сорок тысяч ливров.
Главная из этих услуг состояла в том, что де Кадиньян был любовником
его матери, старой и уродливой г-жи де Ломени.
Граф де Сен-При, назначенный послом в Голландию, не доехав
до места назначения, застрял в Антверпене на неделю-другую, затем
вернулся в Париж и был пожалоаан восьмьюдесятью тысячами ливров.
Произошло это как раз в то время, когда правительство усиленно сокра-
щало должности, пенсионы и пр.
Виконт де Сен-При, пробыв некоторое время интендантом Ланге-
дока, решил выйти в отставку и потребовал у г-на де Калонна пенсион
в десять тысяч ливров. оЧто для вас десять тысяч?п,-ответил тот и
удвоил названную сумму. Пенсион де Сен-При-один из немногих, и?
урезанных архиепископом Тулуэским, который в то время занимался со-
кращением расходов казны: почтенный прелат не раз проводи.* время
с веселыми девицами в обществе виконта.
М* говорил о г-же де*: оЯ думал, что она ждет от меня безумств, и
готов был их наделать; но она потребовала от меня глупостей, и я наот-
рез отказал ейп.
Он же говорил о смехотворных глупостях, творимых нашими минист-
рами: оНе будь у нас правительства, Франция разучилась бы смеятьсяп.
оЧеловеку, рожденному во Франции,-утверждал М*, - следует
в первую очередь отучить себя от склонности к меланхолии и от чрез-
мерного патриотизма. В стране, расположенной между Рейном и Пирн-
неями, эти болезни противоестественны. Французу, страдающему хотя бы
одной из них, ничего хорошего ждать не приходитсяп.
Как-то раз герцогине де Грамон вздумалось заявить, что де Лианкур
не менее остроумен, чем де Лозой. Г-н де Креки встречает последнего
и говорит:
- Сегодня ты обедаешь у меня.
- Не могу, мой друг.
- Но так надо. К тому же это в твоих интересах.
- Почему?
- У меня обедает и Лианкур. Ему отдали принадлежавшую тебе
пальму первенства по части остроумия, а он не знает, что с ней делать, и,
конечно, вернет ее тебе.
Один человек сказал про Ж.-Ж. Руссо: оОн мрачен, как совап.
-оВерно,-согласился другой, - но сова-это птица Минервы.
А я, посмотрев _Деревенского колдуна", могу добавить: птица, при-
рученная грациямип.
Две придворные дамы, проезжая по Новому мосту, за какие-нибудь
две минуты успели увидеть там и монаха, и белую лошадь. Тогда одна
из них, толкнув подругу локтем, заметила: оЧто до шлюхи, то уж нам-то
ее высматривать незачемп.
Нынешний принц Конти был весьма огорчен тем, что граф д'Артуа
купил себе поместье по соседству с его охотничьими угодьями. Кто-то
начал успокаивать его, говоря, что земли хорошо размежеваны, что ему
нечего опасаться и т. д. оВы еще не знаете, что такое принцы!п,-про-
рвал собеседника принц Конти.
М* говаривал, что подагра похожа на внебрачных детей монарха:
ей, как и им, стараются подольше не давать имени.
М* говорил г-ну де Водрейлю, человеку прямому и справедливому,
но еще сохранившему кос-какие иллюзии: оПелены на глазах у вас нет,
но вот очки чуточку запотелип.
Г-н де Б* считал, что женщине нельзя сказать в три часа пополудни
то, что можно в шесть вечера; в шесть-то, что можно в девять; в де-
вять-то, что можно в полночь, и т. д. оОсобенно тщательное-при-
бавлял он, - следует выбирать при ней выражения в полденьп. Он же
утверждал, что взял с г-жой де* другой тон с тех пор, как она сменила
обивку в своем будуаре с голубой на темно-красную.
Когда Ж.-Ж. Руссо был в Фонтенебло на представлении своего
оДеревенского колдунап, к нему подошел какой-то придворный и учтиво
сказал: оПозвольте, сударь, сделать вам комплиментп. - оЕсли он ловко
составлен, пожалуйстап,-отозвался Руссо. Придворный удалился.
а друзья начали упрекать Руссо. оНу, как вы ему ответили!п.-оВполне
разумно,-возразил он. - Разве есть на свете что-нибудь ужаснее нелов-
кого комплимента?п.
Живучи в Потсдаме, Вольтер как-то вечером после ужина в не-
скольких словах охарактеризовал хорошего монарха и тирана. Затем,
постепенно воодушевляясь, он набросал картину страшных бедствий, нп
которые обрекает человечество деспот, завоеватель и т. д. Слушая его,
король прусский так умилился, что уронил слезу. оГлядите! Глядите! -
вскричал Вольтер.-Тигр плачет!п.
Как известно, г-н де Люин, получив пощечину и не решившись ото-
мстить обидчику, был вынужден выйти из военной службы, после чего,
почти сразу же, его назначили архиепископом Санским. В один пре-
красный день, когда он служил торжественную мессу, некий скверным
шутник схватил его митру, растянул ее руками и воскликнул: оДо чего
же громко затрещала эта митра! Как от затрещины!п.
Фонтенеля трижды проваливали на выборах в Академию. Он ча-
стенько рассказывал об этом и всегда прибавлял: оЯ повторял эту исто-
рию всем, кто убивался из-за того, что не прошел в Академию, но так
никого и не утешилп.
Рассуждая о нашем мире, где что бы ни случилось-все к худшему,
М* заметил: оЯ где-то вычитал, что нет ничего вреднее для народа, чем
монарх, который слишком долго царствует. Мне говорят, что бог вечен.
Этим все сказаноп.
Вот очень тонкое и меткое замечание М*: как бы неприятны и даже
нестерпимы ни были для нас недостатки того, с кем мы водимся, мы не-
избежно перенимаем их - страдать от чужих недостатков еще не значит
уберечься от них.
Вчера я присутствовал при философском разговоре Д* с Л*, и вэт
что мне особенно запомнилось. оЯ интересуюсь немногим и немногими,
а меньше всего-собственной особойп,-сказал Д* оНе объясняется ли
все это одной причиной?-заметил Л*.-Не потому ли вы равнодушны
к себе, что равнодушны к другим?п.-оВероятно, вы правы,-холодно
согласился Д*.-Как бы там ни было, я просто говорю вам то, что есть.
Равнодушие это развилось во мне постепенно: у каждого, кто живет
с людьми и общается с ними, сердце рано или поздно должно либо ра-
зорваться, либо оледенетьп.
Вот забавное и широко известное в Испании происшествие: граф
Аранда, получив пощечину от принца Астурийского, нынешнего ко-
лоля. вскоре после этого был назначен послом во Францию.
В ранней молодости мне как-то раз понадобилось повидать в один
и тот же день Мармонтеля и Даламбера. С утра я отправляюсь к Мар-
монтелю-он жил тогда у г-жи Жоффрен,-но ошибаюсь дверью.
Швейцар мне объявляет: оГосподин де Монмартель здесь больше не
проживаетп - и дает мне его новый адрес. Вечером я иду на улицу Сен-
Доминнк и справляюсь у какого-то швейцара, где квартирует Даламбер.
оГосподин Штаремберг, венецианский посол? Третий дом отсюда...п.
-оДа нет, господин Даламбер, член Французской академиип. - оТа-
кого не знаюп.
Гельвеций был в молодости на загляденье хорош собой. Как-то ве-
чером, когда он тихо и смирно сидел за кулисами театра подле мадмуа-
зель Госсен, к ним подошел известный финансист и сказал актрисе
на ухо, но так, чтобы слышал Гельвеций: оМадмуазель, не согласитесь ли
вы принять шестьсот луидоров и подарить мне за это свою благосклон-
ность?п. - оСударь. - ответила она, указывая ему на Гельвеция и тоже
говоря достаточно громко, чтобы тот мог расслышать ее слова, - я сама
дам вам двести, если вы явитесь ко мне завтра утром с таким же кра-
сивым лицом, как вот у негоп.
У юной и хорошенькой герцогини де Фронсак не было любовников,
чему все немало дивились. Одна дама, желая намекнуть на то, что герцо-
гиня рыжая и что вести себя столь благоразумно ей помогает именно это
обстоятельство, заметила: оОна - вроде Самсона: ''*'' вся ее сила в во-
лосахп.
Когда г-жа Бризар, известная своими любовными похождениями, при-
ехала в Пломбьер, многие придворные дамы старались избегать встреч
с нею. В числе их была и герцогиня де Жизор, известная своей набож-
ностью. Друзья г-жи Бризар сообразили, что если г-жа де Жизор примет
их приятельницу, то перестанут упрямиться и остальные дамы. Они
предприняли соответственные шаги и добились своего. Г-жа Бризар,
женщина приятная в обхождении, быстро очаровала богомолку, и они по-
дружились. Тем не менее герцогиня при случае дала ей понять, что го-
това простить женщине один проступок, но не понимает, как можно без
конца менять любовников. оУвы! - воскликнула г-жа Бризар. - Заводя
сe6e нового, я всякий раз думала, что он будет последнимп.
Примечательно, что у Мольера, не щадившего никого на свете, нет
ни одного выпада против финансистов. Ходит слух, будто Мольер н дру-
гие комедиографы той эпохи получили на этот счет прямые указания
Кольбера.
Однажды регенту захотелось побывать на балу и остаться неузнан-
ным. оЯ придумал, как это сделатьп, - объявил аббат Дюбуа и на балу
несколько раз пнул его коленом в зад. Регент, найдя пинки слишком уве-
систыми, запротестовал: оАббат, ты маскируешь меня чересчур усердно!п.
Некий фанатический поклонник аристократизма, заметив, что вокруг
Версальского дворца отчаянно разит мочой, приказал своим слугам и
крестьянам справлять малую нужду только у стен его замка.
Привыкнуть можно ко всему, даже к жизни. Услышав, как при нем
оплакивают участь грешников, горящих в адском огне, Лафонтен заме-
тил: оЛьщу себя надеждой, что рано или поздно они привыкают и начи-
нают чувствовать себя там, как рыба в водеп.
Г-жа де Ноль была в связи с де Субизом. Однажды г-н де Нель,
презиравший свою супругу, повздорил с нею в присутствии любовника и
заявил: оСударыня, я спускаю вам все. Это знает каждый. Должен,
однако, предупредить, что не потерплю слишком низменных прихотей, ко-
торые вы подчас себе позволяете, например вашей склонности к брадо-
брею моей челяди. Я ведь сам видел, как вы впускали его к себе, а по-
том выпускалип. Пригрозив жене суровым наказанием, де Ноль удалился,
оставив ее с де Субизом, и тот, не желая ничего слушать, надавал ей
пощечин. Муж потом всюду хвастался этим подвигом, прибавляя, что'
история с брадобреем выдумана им самим, и потешался как над де Су-
бизом, который поверил ему, так и над своей женой, которую отхлесталп
по Щекам.
О приговоре военного суда в Лориане по делу г-на Грасса у нас
острили так: оФлот оправдан, адмирал невиновен, министр неподсуден,
издержки с короляп. Не следует только забывать, что вся эта история
обошлась казне в четыре миллиона и что после нее уже можно было пред-
видеть скорое падение г-на де Кастри.
Эту остроту кто-то повторил в компании молодых придворных. Одного
из них она привела в такой восторг, что он помолчал, затем воздел руки
горе и изрек: оМожно ли не радоваться великим событиям, пусть даже
прискорбным, если они дают повод для таких приятных шуток?п. Слова
его всем понравились, и присутствующие принялись припоминать острые
словца и песенки, сложенные по случаю различных поражений Франции.
Песенка о битве при Гохштедте была сочтена неудачной, и многие
объявили: оЖаль, что мы проиграли это сражение: песенка никуда не
годитсяп.
Когда Людовик XV был еще совсем ребенком, он повадился рвать
кружевные манжеты у придворных. Отучить его от этой привычки взялся
г-н де Морена. В один прекрасный день он является к королю в на ред-
кость красивых манжетах. Людовик XV тут же подходит к нему и раз-
рывает одну из них. Г-н де Морена невозмутимо рвет другую и заме-
чает: оСтранно! Мне это не доставило никакого удовольствияп. Король
смешался, покраснел и с тех пор не трогал чужих манжет.
Как известно, Бомарше не пожелал драться с герцогом де Шоном,
когда тот грубо обошелся с ним. Вот почему, получив однажды вызов
от г-на де Ла Блаша, он ответил ему: оЯ и не таким отказывалп.
Пытаясь одной фразой выразить, как редко встречаются в свете по-
рядочные люди, М*-я сам это слышал-сказал, что порядочный че-
ловек-это редчайшая разновидность человеческой породы.
Придя к мысли, что дух нации следует обновить, Людовик XV осве-
домился у маленького Вертепа (министра), какими, по его мнению,
путями следует идти к столь великой цели. Министр с важным видом
попросил дать ему время поразмыслить. В результате этих размышлении.
а вернее сказать, мечтаний, он нашел желательным привить нации тот же
дух, каким проникнут Китай. Именно этому глубокомысленному умозаклю-
чаю мы обязаны выходом в свет серии книг под общим названием
*История Китая, или Китайские анналып. "
Однажды г-н Де Сурш, уродливый фат, маленький, темнолицый и по-
хожим на филина, объявил, уезжая из гостей: оНынче я впервые за два
года ночую домап. При этих словах епископ Агдский обернулся увидел
лицо говорящего и, глядя ему прямо в глаза, сказал: оПонимаю су-
дарь, - обычно вы спите на насестеп.
Г-н де Р* прочел в одном обществе несколько эпиграмм на людей ко-
торые все бед исключения уже почили вечным сном. После этого присут-
ствующие обернулись к г-ну де*, словно спрашивая его, не позабавит ли
он их тоже какой-нибудь эпиграммой. оНет, - с наивным видом ответил
де*-мне нечего вам прочесть: все мои знакомые живып.
В свете порою можно встретить женщин, занимающих положение более
высокое, чем им полагается no рангу. У них ужинают вельможи и знат-
ные дамы, бывают принцы и принцессы, и всем этим вниманием к себе
они обязаны только тому, что стяжали известность любовными похожде-
ниями. Они-своего рода девки, заслужившие признание у порядочных
людей, которые как бы по молчаливому уговору ездят к ним с визитами,
поскольку такие визиты никем не принимаются всерьез и никого ни к чему
не обязывают. К числу таких женщин, на нашей памяти, относились
г-жа Бризар, г-жа Каз и многие другие.
Однажды г-н де Фонтенель, которому было в то время девяносто семь
лет, наговорил кучу любезностей г-же Гельвеций, юной, прелестной и
только что вышедшей замуж. Затем, направляясь к столу и проходя мимо
этой молодой особы, он не заметил ее. оВот видите, как мало можно ве-
рить вашим комплиментам,-упрекнула его она. - Вы идете мимо о
·даже не смотрите в мою сторонуп.-оСударыням-возразил он,-гля-
нув в вашу сторону, я уже не прошел бы мимоп.
Однажды, в последние годы своего царствования, Людовик XV,
6удучи на охоте, плохо отозвался о женщинах-его, вероятно, чем-нибудь
рассердила г-жа Дюбарри. Вторя ему, маршал де Ноайль тоже стал по-
носить женщин и заявил, что, употребив их по прямому назначению,
с ними следует немедленно расставаться. После охоты хозяин и слуга
оказались у г-жи Дюбарри и г-н де Ноайль наговорил ей кучу любезно-
стей. оНе верьте ему!п,-воскликнул король и повторил все, сказанное
маршалом на охоте. Г-жа Дюбарри разгневалась, и тут де Ноаиль за-
явил: оСударыня, я действительно сказал это королю, но имел при этом
в виду не версальских, а сен-жерменских дамп. В Сен-Жермене жили
тогда его собственная жена, г-жа де Тессе, г-жа де Дюрас и т. д. Анек-
дот этот я слышал от очевидца, маршала де Дюраса.
Герцог де Лозой говаривал: оМы с господином де Каленном часто и
довольно горячо спорим. Но так как оба мы люди бесхарактерные, то
каждый торопится покончить дело миром; первым обычно сдается тот,
кто быстрее находит благовидный предлог к отступлениюп.
Когда король Станислав назначил пенсионы нескольким бывшим
иезуитам, г-н де Трессан осведомился: оНе соблаговолит ли ваше вели-
чество сделать что-нибудь и для семьи Дамьена*''-она прозябает
в самой безысходной нужде?п.
Однажды Фонтенель-ему было тогда уже восемьдесят лет-лю-
безно подал некой молодой и красивой, но дурно воспитанной даме обро-
ненный ею веер, который она приняла с крайне высокомерным видом.
оАх, сударыня!-воскликнул Фонтенель.-Как вы расточительны
в своей суровости)п.
Г-н де Бриссак, одурев от сословной спеси, частенько именовал
господа бога овсевышним дворяниномп.
Кто хочет кого-нибудь обязать, кому-нибудь оказать услугу, но не
умеет сделать это со всей возможной деликатностью, говаривал М*, тот
почти всегда старается понапрасну: он не найдет пути к сердцу человека,
а сердце-то и нужно завоевать. Такой горе-благодетель похож на гене-
рала, который, взяв город, дал бы вражескому гарнизону укрыться в ци-
тадели и тем самым свел бы на нет свою победу.
Г-н Лорри, врач, рассказывал, что однажды его вызвала к себе при-
хворнувшая г-жа де Сюлли и рассказала ему о дерзкой выходке Бордо.
Тот якобы объявил ей: оВы здоровы, но вам нужен мужчина - и он пе-
ред вамип - и тут же предстал ей в не слишком пристойном виде. Лорри
постарался оправдать собрата и наговорил г-же де Сюлли множество
почтительных комплиментов. оДальнейшее мне неизвестно, - добавлял
он. - Знаю только, что она пригласила меня еще раз, а потом вновь
прибегла к услугам Бардеп.
Аббат Арно когда-то качал на коленях маленькую девочку, ставшую
потом г-жой Дюбарри. Однажды последняя сказала ему, что хотела бы
оказать ему какую-нибудь услугу, и прибавила: оТолько представьте мне
памятную запискуп.-оПамятную записку?-подхватил он. - Вот она,
извольте: _Я - аббат Арно"п.
Брейский кюре несколько раз переходил из католичества в протестан-
тизм и обратно. Когда его друзья удивились такому непостоянству, он
воскликнул: оЭто я-то непостоянен? Я склонен к измене? Ничего по-
добного. Мои убеждения всегда неизменны: я хочу оставаться брейским
кюреп.
'КАк известно, король прусский позволял кое-кому из приближенных
'быть с ним на короткой ноге. Особенно злоупотреблял этим генерал
Квинт Ицилий. Накануне битвы при Россбахе король заметил ему,
что в случае поражения уедет в Венецию и сделается врачом. оВот при-
рожденный человекоубийца!п,-отозвался Квинт Ицилий.
Шевалье де Монбаре довольно долго жил в каком-то провинциаль-
ном городе. Когда он вернулся, друзья стали его жалеть - ему ведь, на-
дворно, пришлось там вращаться бог знает среди кого. оОшибаетесь, -
возразил он: - хорошее общество в этом городе такое же, как повсюду;
зато дурное - просто превосходноп.
Некий крестьянин поделил все свое убогое достояние между четырьмя
.сыновьями, а сам стал жить то у одного, то у другого из них. Однажды,
когда он вернулся, погостив у очередного сына, его спросили: оНу, как
тебя там приняли? Как с тобой обходились?п.-оКак со мной обходи-
.лись? - отозвался он. - Как с родным сыномп. Не правда ли, изуми-
тельный ответ в устах такого отца!
В одном обществе, где находился и г-н Шувалов,* бывший любов-
ник императрицы Елизаветы, зашел разговор о какой-то истории, свя-
занной с Россией. оПоведайте нам ее, господин Шувалов, - попросил
Да-*ьи де Шабрийан. - Она, без сомнения, вам известна: вы же были
госпожой де Помпадур у себя в странеп.
Когда в день своего бракосочетания граф д'Артуа вел молодую суп-
ругу к столу, он указал ей на теснившихся вокруг чинов их придворного
штата и заявил: оВсе, кого вы здесь видите,-наши слугип. Фраза эта,
произнесенная так громко, что многие ее услышали, стала крылатой, хотя
она лишь одна из тысячи ей подобных. Но даже мириады таких словечек
не помешают французской знати всеми правдами и неправдами напере-
бой домогаться мест, равнозначных должности лакея.
оЧтобы понять, что такое дворянство,-говорил М*, - достаточно
вспомнить, что нынешний принц де Тюренн знатнее просто господина
де Тюренна, а маркиз де Лаваль - коннетабля де Монморансип.
Г-н де*, усматривавший причину упадка рода человеческого в появ-
лении назарейской секты и в феодальном порядке, говорил, что лишь
тот будет хоть чего-нибудь стоить, кто отречется от христианства, пере-
станет быть французом и душой уподобится греку или римлянину.
Король прусский спросил Даламбера, видел ли тот короля Франции.
- Да, государь, - ответил Даламбер. - Я преподнес ему речь, произ-
несенную мною при вступлении в Академию.
- И что же он вам сказал?-осведомился король прусский.
- Государь, он не стал со мной разговаривать.
- С кем же он тогда говорит?-удивился Фридрих.
Г-н Амело, министр по делам Палижа, человек на редкость огра-
ниченный, сказал как-то г-ну Биньону: оПокупайте побольше книг для
королевской библиотеки-надо же, наконец, разорить Неккерап.*
Он полагал, что для этого достаточно перерасходовать 30-40 тысяч
франков.
От друзей самого г-на д'Эгийона достоверно известно, что король
никогда не назначал его министром иностранных дел. Просто г-жа Дю-
барри однажды объявила ему: оЭта история слишком затянулась.
Завтра же утром вы едете благодарить короля за местоп. Потом она пре-
дупредила короля: оЗавтра утром господин д'Эгийон явится благодарить
вас за назначение статс-секретарем по иностранным деламп. Король про-
молчал. Д'Эгийон не решался ехать, но г-жа Дюбаррп настояла, и он
повиновался. Король и ему не сказал ни слова; тем не менее д'Эгийон
тут же вступил в должность.
Представляясь в Нешателе принцу Генриху, М* сказал, что не-
шательцы обожают прусского короля. оЕще бы! - ответил принц.-Как
подданным не любить монарха, если он живет за триста лье от них!п.
Аббат Рейналь, обедая как-то в Нешателе у принца Генриха, вге
время разглагольствовал сам, не давая хозяину вставить хотя бы сло-
вечко. Чтобы получить, наконец, такую возможность, принц сделал вид,
будто уронил что-то на пол, воспользовался наступившим молчанием и
заговорил в свой черед.
Во время беседы короля прусского с Даламбером в комнату вошел
один из слуг Фридриха, человек настолько красивый, что внешность его
поразила Даламбера. оЭто первый красавец в моих в-падениях, - заметил
король.-Одно время он состоял при мне кучером, но я подумывал, не
назначить ли его послом в Россиюп.
Кто-то заметил, что подагра-единственная болезнь, которая при-
дает человеку еще больше веса в обществе. оЕще бы! -подхватил М*. -
Она все равно что крест Святого Людовика, данный за успехи у дамп.
Г-н де Ла Реньер собирался жениться на мадмуазель де Жарен?,
юной и прелестной. Однажды, вернувшись от нее и предвкушая близксе
свое блаженство, он спросил г-на де Мальзерба, с которым состоял
в свойстве:
- Как вы считаете, будет мое счастье полным?
- Это зависит от обстоятельств.
- Вот как? От каких же именно?
- От того, кто станет первым любовником вашей жены.
Дидро водил знакомство с одним шалопаем, очередная выходка ко-
торого привела к тому, что его дядя, богатый каноник, вознамерился ли-
шить племянника наследства. Дидро отправился к этому канонику и
вступился за молодого человека. Сперва он говорил с серьезным и важ-
ным видом, затем одушевился и впал в патетический тон. Хозяин, пре-
рвав его, стал рассказывать ему о нескольких недостойных поступкях
племянника.
- За ним водится кое-что похуже, - возразил Дидро.
- Что именно? -осведомился старик.
- Однажды он решил убить вас прямо в ризнице, но в это время
туда кто-то вошел и помешал ему.
- Не может быть! Это клевета!-воскликнул каноник.
- Допускаю,-согласился Дидро.-Но даже если это правда, вы
все равно обязаны простить вашего племянника ввиду его искреннего
раскаяния, трудного положения и нищеты, в которую он впадет, если вы
отречетесь от него.
Некоторые мои знакомцы из числа людей, наделенных пылким вооб-
ражением и способностью тонко чувствовать, а потому неизменно про-
являющих живой интерес к прекрасному полу, не раз говорили мне, что
их всегда удивляет, как мало на свете женщин, восприимчивых к искус-
ству, в особенности к поэзии. Один поэт, чьи весьма приятные произве-
дения пользуются заслуженной известностью, рассказывал мне, в какое
изумление повергала его некая умная, изящная, обладающая чувстви-
тельным сердцем дама. Она всегда была со вкусом одета, отлично играла
на многих инструментах и при этом не имела ни малейшего представле-
ния о том, что такое ритм или чередование рифм: ей ничего не стоило
заменить в стихе удачное, порой гениально найденное слово первым по-
павшимся, банальным выражением, даже если последнее нарушало раз-
мер. Из-за этого, признался мой собеседник, с ним не раз случалось то,
что сам он именовал осечкой и что, по-моему, было большим несчастьем
для поэта, писавшего эротические стихи и всю жизнь стремившегося стя-
жать благосклонность женщин.
Однажды, разговаривая с Вольтером, герцогиня де Шон осыпала его
всяческими похвалами и с особенным восторгом отозвалась о гармонич-
ности его прозы. Вольтер тут же упал к ее ногам и воскликнул: оАх, су-
дарыня, благодарю! Ведь я живу со свиньей, лишенной всякого слуха,
не понимающей, что такое ритм, гармонияп и т. д. Свинья, о которой он
говорил, была г-жа дю Шатле, его Эмилия.
Король прусский неоднократно приказывал составлять заведомо не-
годные топографические планы разных местностей. На них указывалось,
например, что такое-то болото непроходимо, и неприятель, полагаясь на
карту, верил тому, чего на самом деле не было.
М* называл высший свет притоном, в посещении которого не стыдно
сознаться.
Я спросил М*, как случилось, что ни одна из земных радостей, на-
(колько я могу судить, не поработила его. оОтнюдь не потому, - отве-
тил он, - что я равнодушен к ним. Просто я нахожу, что за них прихо-
дится расплачиваться слишком дорого. Слава влечет за собой клевету,
видное положение обязывает постоянно быть настороже, любовные утехи
вынуждают много двигаться и утомляться, житейский успех сопряжен
с различными неудобствами, ибо люди следят за каждым вашим шагом,
обсуждают и осуждают его. Все, что может мне дать свет, я нахожу
в своей собственной душе. Эти многократно подтвержденные наблюдения
не привели меня ни к бесстрастию, ни к безразличию, но я сделался, так
сказать, неподвижен; теперешнее мое положение представляется мне
наилучшим из всех возможных, поскольку приятность его определена
этой моей неподвижностью и возрастает вместе с последней. В самом
деле, любовь-источник горестей, сладострастие без любви-минутная
забава, а брак-еще того хуже; стать отцом-это честь, чреватая вся-
ческими несчастьями; держать открытый дом - это занятие, подобающее
скорее владельцу постоялого двора. Расточая вам знаки внимания, люди
руководятся столь низменным и откровенным расчетом, что их дружба
може...
Продолжение на следующей странцие...
