желудок, а потом уже укрепляющий бульон.
Когда вспоминаешь, как много предрассудков было у большинства
депутатов Национального собрания 1789 года, начинаешь думать, что они
избавились от этих предрассудков лишь для того, чтобы тут же вновь
проникнуться ими, уподобляясь людям, которые разрушают здание только
затем, чтобы присвоить его обломки.
Одна из причин, по которым корпорации или собрания принимают
обычно только глупые решения, состоит в том, что при открытом об-
суждении самые веские доводы за и против обсуждаемого дела или кан-
дидата нельзя высказать вслух, не подвергая себя серьезной опасности
или хотя бы большим неприятностям.
В миг сотворения мира богом хаос, пришедший в движение, несомненно
казался еще более беспорядочным, чем когда он мирно пребывал в не-
подвижности. Точно так же обстоит дело и с нашим обществом: оно
сейчас перестраивается и в нем царит неразбериха, которая со стороньк
должна казаться верхом беспорядка.
Придворные, да и все, кто жил за счет чудовнц*ных злоупотреблений.
под бременем которых изнывала Франция, без конца повторяют, что
псе можно было поправить, ничего не разрушая. Послушать их, так для*
чистки авгиевых конюшен хватит и метелочки.
И при старом режиме философ высказывал смелые истины. Однако
подхватывал их кто-нибудь из тех, кто по праву рождения или в силу
благоприятных обстоятельств был предназначен занимать видные места.
Он разжижал эти мысли, в двадцать раз ослаблял их и приобретал репу-
тацию человека беспокойного, но умного. Действуя с осторожностью, он
добивался всего, чего хотел; философа же бросали в Бастилию. При ново*)
режиме всего добивается уже философ. Он высказывает глубокие истины
не затем, чтобы угодить в тюрьму или пробудить ум в глупце и, следова-
тельно, помочь тому добраться до важных должностей, а затем, чтобы
эти последние достались ему самому. Вот и судите, могут ли те, кого он
устраняет со своей дороги, - а таких множество-примириться с новым
порядком вещей)
Ну, не забавно ли, что и маркиз де Бьевр (внук хирурга Марс--
шаля ) счел своим долгом переехать п Англию по примеру г-на де Люк-
сембурга и прочих вельмож, бежавших из Франции после событий
14июля1789года?
Богословы, неизменно стремящиеся одурманивать людей, и пособники
правителей, неизменно стремящиеся их угнетать, полагают без всяких
на то оснований, будто большинство людей обречено коснеть в беспро-
светной тупости, ибо она-неизбежное следствие чисто механического
ручного труда. Им кажется, что ремесленник неспособен усвоить знания.
необходимые для того, чтобы заявить о своих человеческих и гражданских
правах. Сколько раз нам твердили, что приобрести такие знания-дело
очень трудное! Предположите, однако, что на просвещение низших клас-
сов начали тратить хотя бы четверть времени и сил, уходящих на то,
чтобы отуплять их; что простолюдину вложили в руки не катехизис с не-
вразумительными метафизическими бреднями, а книгу, где изложены
сосновы прав человека и его обязанности, вытекающие из этих прав, -
и вы поразитесь той быстроте, с какой он усвоит их, следуя по пути, ука-
занному ему подобным полезным учебником. Предположите также, что
ему перестанут проповедовать столь удобное для угнетателей учение о не-
обходимости терпеть, страдать, отрекаться от самого себя и покорствовать
и расскажут о его правах и обязанности отстаивать их, - и вы убедитесь,
что природа, предназначившая человека для жизни в обществе, дала ему
.достаточно здравого смысла для того, чтобы сделать это общество ра-
зумным.
ДОПОЛНЕНИЯ
Некто, кому дама уступила раньше, чем он оказался в состоянии этим
воспользоваться, попросил ее: оНе могли бы вы, сударыня, еще четверть
часа хранить добродетель?п.
Г-н де Пл., будучи в Англии, стал уговаривать некую молодую англи-
чанку не выходить замуж за человека, который во всех отношениях был
ниже ее. Выслушав его, девица невозмутимо ответила: оНичего не могу
поделать) Он украшает своим присутствием мою спальнюп.
Большинство благотворителей похожи на незадачливых генералов, ко-
торые, взяв город, забывают овладеть цитаделью.
Люди заполняют свои библиотеки книгами, а М* заполняет книги
своей библиотекой. (Сказано об одном компиляторе).
С г-ном Д * Л * обошлись вопиюще несправедливо. Он рассказал об.
этом г-ну Д* и спросил: оКак бы вы поступили на моем месте?п. Д*,
который претерпел в жизни столько обид, что стал теперь безразличным
ко всему эгоистом, ответил: оВ обстоятельствах, подобных вашим, су-
дарь, я стремлюсь к тому, чтобы пищеварение у меня было исправное*
язык чистый, а моча прозрачнаяп.
Увидев, как герцогиня д'Олонн строит глазки собственному супругу,
любовник ее воскликнул: оВот ведь негодница! Только мужа мне еще
не хваталоп - и тут же ушел.
Старики в столицах распутнее молодежи: зрелость там всегда озна-
чает развращенность.
Некий сельский священник воззвал к прихожанам во время проповеди*
оДети мои, помолимся за владельца этого замка, который скончался в Па-
риже от тяжких увечийп. (Его там колесовали).
Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший:
низок, а низший унижен.
Министры уронили престиж королевской власти, попы-престиж
религии. Бог и король расплачиваются за глупость своих лакеев.
Некий доктор из Сорбонны, взбешенный книгой оСистема природып,'**
"Оъявил: оЭто мерзкое, гнусное сочинение: оно доказывает, что без-
божники правып.
Один остроумный человек, заметив, что два скверных шутника поте-
шаются на его счет, сказал им: оВы ошиблись, господа: я не дурак н не
тупица, но оказался сейчас между тем и другимп.
Некто закрывал глаза на беспутства своей жены; более того, всем было
известно, что он не раз извлекал из них выгоду, приумножая таким путем
свое состояние. Когда жена его умерла, он всячески выказывал свою
скорбь и с самым серьезным видом уверял меня: оЯ с полным правом
могу повторить слова, сказанные Людовиком XIV в день кончины Марии-
Терезии: _Сегодня она впервые в жизни огорчила меня"п.
оМ* был человек пылкого нрава, но считал себя благоразумным.
Я отличалась легкомыслием, но не уверяла себя в противном, и в этом
смысле была гораздо благоразумнее, чем онп.
оПлатят, не скупясь, только наследникип,-говаривал некий врач.
Его высочество дофин, отец нынешнего короля(Людовика XVI),
страстно любил свою первую жену; она была рыжей и отличалась недо-
статком, обычным при таком цвете волос. Он долго не мог привыкнуть
ко второй дофине и оправдывался тем, что от нее не пахнет женщиной.
Ему казалось, что запах, который был присущ покойнице,-примета всего
женского пола.
Г-н Д* отверг домогательства некой хорошенькой женщины, и за это
муж ее возненавидел его так, словно Д* ответил на ее желания. Д* часто
говаривал под общий хохот: оЧерт побори, если бы он хоть понимал, как
он смешон!п.
Одна хорошенькая женщина сказала своему любовнику, человеку угрю-
мого нрава и к тому же с замашками законного супруга: оЗапомните,
сударь: когда вы находитесь в обществе, где присутствует мой муж, вы
обязаны быть любезнее, чем он, - этого требуют приличияп.
М* нередко осаждали просьбами прочесть свои стихи, и он всякий
раз досадовал на это. Он уверял, что, приступая к чтению, всегда вспоми-
нает одного фигляра с Нового моста, который перед началом представ-
ления говорил своей обезьянке: оНу, милый Бертран, теперь не до забав:
хочешь не хочешь, а надо развлечь честную компаниюп.
Про М* говорили, что он тем крепче держится за своего покровителя-
вельможу, чем больше низостей делает ради него. Он - точь-в-точь как
плюш: цепляется за то, вокруг чего вьется.
Дурнушка, которая старательно наряжается перед тем как явиться
в общество, где есть молодые и хорошенькие женщины, ведет себя -
на свой лад, конечно,-подобно тому, кто, боясь потерпеть поражение
в споре, спешит незаметно переменить его предмет. Всех интересует во-
прос, которая из женщин самая красивая, а дурнушке хочется, чтобы
всех занимало другое-которая из них самая богатая.
оПрости им, ибо не знают, что делаютп-такой текст избрал для
проповеди священник, обвенчавший семидесятилетнего д'Обинье с сем-
надцатилетней девушкой.
Мной раз меланхолия служит приметой высокой души.
Среди философов, равно как и среди монахов, встречаются люди,
которые выбрали свою судьбу не по доброй воле и поэтому вечно ее
клянут; другие примиряются с нею, но только немногие вполне ею до-
вольны. Эти последние никого не призывают подражать их примеру,
тогда как те, кто ненавидит свое призвание, всегда жаждут приобрести
последователей.
М" привел как-то слова Попа о том, что, не будь на свете поэтов.
критикам и журналистам нечего было бы есть, и, смеясь, добавил, что,
не будь в Париже честных людей, полицейские шпионы умерли бы с го-
лоду.
Некто простодушно признался другу: оСегодня мы приговорили
к смертной казни трех человек. Двое вполне ее заслужилип.
Один богач сказал о бедняках: оСколько этим мерзавцам ни отказы-
вай, они все равно будут клянчитьп. То же самое могли бы сказать о при-
дворных и многие государи.
Chi mangia facile, cаccia diavole.
I I pastor romano поп vuole pecora senza lana.
Бедность-мать всех пороков.
Не кот виноват, а служанкин недогляд.
оДуховные власти в отличие от недуховных, - говаривал М*, - на-
зываются так потому, что у них хватило духу взять и присвоить себе
властьп.
Г-н де* довольно долго не обращал внимания на женщин, а потом
страстно влюбился. Когда друзья стали вышучивать его за холодность,
которая к лицу только старикам, он ответил: оЗря стараетесь. Еще не-
давно я действительно был стар, а сейчас опять помолоделп.
Даже благодарность может быть низменной.
В собрании нотаблей (1787) зашла речь о правах, которые следует
предоставить интендантам в провинциальных собраниях, и некое влиятель-
ное лицо весьма склонялось к тому, чтобы эти права расширить. Тогда
кое-кто прибег к заступничеству одного умного человека, дружившего
Кто сыт, тот и черта посрамит (итал.).
Римский пастырь (т. е. папа) стриженую овцу не жалует (шил.).
c названным выше лицом. Тот обещал помочь и преуспел в своем наме-
рении. Когда его спросили, как ему это удалось, он ответил: оЯ, конечно,
не стал распространяться о злоупотреблениях и тиранстве интендантов.
Но, как вы знаете, мой друг прямо помешан на дворянских привилегиях.
Вот я ему и сказал, что даже весьма родовитые люди вынуждены титула-
гать интендантов _монсеньерами" Он нашел, что это чудовищно, и
стал на нашу сторонуп.
Когда герцог де Ришелье был принят в Академию, многие начали
похваливать его вступительную речь. Однажды в многолюдном обществе
герцога стали уверять, что тон этой речи безупречен, полон изящества,.
.легкости и отличается такой приятностью, какая не свойственна заправ-
ским литераторам, хотя пишут они, быть может, и правильней, чем гер-
цог. оБлагодарю вас, господа,-ответил молодой вельможа, - я глубоко
ценю ваши похвалы. Мне остается лишь сообщить вам, что речь мне со-
ставил господин Руа, и я не премину поздравить его с тем, что тон
у него подлинно придворныйп.
Аббата Трюбле спросили, сколько времени он тратит на каждую
новою книгу. оА это смотря по тому, с кем я встречаюсь, когда пишуп, -
ответил он.
Можно составить списочек под таким заглавием: оПороки, нсобхоаи-
мые для .успеха в хорошем обществеп. Не худо прибавить к нему и другой:
оПосредственные достоинства, годные для той же целип.
Некий житель провинции, попав на королевскую мессу, сильно докучал
своему соседу вопросами.
- Кто вон та лама?
- Королева.
- А эта?
- Мадам.
- А вон та?
- Графиня д'Артуа.
- А вон эта?
- А это покойная королева,-потеряв терпение, отрезал обитатель
Версаля. .,
Маленькая девочка спрашивает М*, автора сочинения об Италии:
- Вы вправду написали книгу об Италии?
- Да, написал.
- И вы там были?
- Разумеется.
- А книгу вы написали до поездки или после?
Богиня мудрости Минерва, которая отбрасывает флейту, ибо видиг,
что этот инструмент ей не к лицу,-вот поистине прекрасная аллегория.
Вот другая, не менее прекрасная: вещие сны вылетают через роговые
ворота, а сны лживые, т. е. приятные заблуждения, через ворота из слоно-
вой кости.
Некий острослов сказал о М*, своем бывшем друге, который вновь
сблизился с ним, едва он разбогател: оЭтот человек не просто хочет,
чтобы его друзья были счастливы. - он этого требуетп.
Любовь, замечает Плутарх, заставляет умолкнуть все другие страсти.
Это диктатор, перед которым склоняются остальные владыки.
Кто-то в присутствии М* стал поносить платоническую любовь за го,
что она лишь бесцельно дразнит воображение. оА вот я этого не боюсь, -
возразил он. - Когда женщина нравится мне и вид ее преисполняет меня
счастьем, я смело отдаюсь чувствам, которые она мне внушает, ибо знаю,
что не дал бы им волю, если бы она не подходила мне. Мое воображе-
ние - это обойщик, которого я только тогда посылаю меблировать для
меня помещение, когда вижу, что мне будет в нем удобно; в ином случае
я никаких приказаний ему не отдаю. Зачем лишний раз платить но
счету ? п.
оКогда я узнал о неверности г-жи де Б*, - признавался мне
г-н де Л*, - я, несмотря на все свое горе, сразу понял, что больше не
люблю ее и что чувство мое к ней навсегда исчезло. В ту минуту я был
похож на охотника, который слышит в поле шум крыльев вспугнутой и
улетающей куропаткип.
Вы уднвляечесь, сударь, почему г-н де Л* ездит к г-же де Д*? Дело,
.-моем), в том, что г-н де Л* влюблен в г-жу де Д*, а ведь вы знаете:
он женщина-это порою тот промежуточный оттенок, который соче-
тает или, вернее сказать, примиряет два противоположных, контрастных
вета .
Кто-то сравнил неумелого благотворителя с козой, которая сперва
ют себя подоить, а потом, по безмозглости своей, опрокидывает копытом
подойник.
Не успевает этот человек утратить одну иллюзию, как воображение
же награждает его другою: он словно тот розовым куст, который в цвету
круглый год.
М* уверял, что больше всего на свете любит покой, тишину и полу-
ому. оТо есть комнату больного?п,-спросили его.
оВчера вы не слишком-то старались поддержать разговор с господами
такими-топ, - упрекнули М*, человека, умеющего блистать в свете.
Вспомните голландскую поговорку: _Не поскопидомничаешь-и гроша
не- сбережешь"п,-отпарировал он.
Сама по себе женщина-пустое место: она лишь то, чем кажется
мужчине, мысли которого заняты ею. Вот почему она так ненавидит лю-
дей, не склонных считать ее тем, чем она жаждет казаться: они как бы
превращают ее в ничто. Мужчина относится к подобным вещам гораздо
спокойнее: он всегда остается самим собой.
Величие души помогло ему сделать первые шаги на пути к карьере,
оно же отвратило его от нее.
М*, старый холостяк, любил повторять в шутку, что брак-слишком
вершенное состояние для несовершенного человека.
Г-жа де Фурк... то и дело твердила своей компаньонке: оНикогда-то
вы не умеете подсказать мне, что для меня хорошо, а что плохо, никогда
вовремя ни о чем не предупредите. Вот вы даже неспособны угадать,
когда вероятнее всего умрет мой муж. А ведь это будет страшный удар1
Значит, я должна быть заранее. . .п и т. д.
У г-на д'Омона где-то в провинции скончалась жена. Не прошло
и трех днем после ее смерти, а он уже сидел в чьеи-то гостиная за
картами.
- Д'Омон, - говорят ему, - это неприлично. Нельзя же играть
в карты через день после смерти жены)
- Ба! - отмахивается он. - Я еще не получил уведомления о ее кон-
чине.
- Все равно, это нехорошо.
- Полно! Я же играю по маленькой.
оСочинитель, - говаривал Дидро, - может завести себе любовницу,
которая умеет состряпать книгу, но жена его должна уметь состряпать
обедп.
Некий врач предложил г-ну де* сделать ему фонтанель, но тот не
согласился. Прошло несколько месяцев, и больной поправился. Врач
встретил его и, видя, что он в добром здравии, спросил, какое лекарства
он принимал. оНикакого,-ответил де *. - Просто я все лето ел за двоих,
завел себе любовницу и воспрянул духом. Но подходит зима, и я боюсь,
как бы у меня снова не загноились глаза. Как вы считаете, не при-
бегнуть ли мне к фонтанели?п.-оHeт.-c важным видом возразил
врач. - У вас есть любовница, этого довольно. Конечно, было бы разум-
нее бросить ее и сделать себе фонтанель, но вы, вероятно, обойдетесь и
одной вашен пиявкойп.
Некто, кому надоела жизнь, сказал, умирая: оНу и шутку же я сыграл
с доктором Буваром1п.'*
Прелюбопытная, однако, вещь власть условностей. Г-н де Ла Тре-
муйль, который жил врозь с женой, не любил ее и не уважал, внезапно
узнает, что у нее оспа. Он не выходит из ее комнаты, подхватывает за-
разу- п умирает, оставив ell изрядное состояние с правом вторично выйти
замуж.
Бывает излишняя скромность, которая объясняется наивностью и под-
час вредит даже людям недюжинным, препятствуя им выбиться из без-
вестности. По этому поводу мне вспоминается фраза, брошенная во время
элвтрака в обществе придворных человеком признанного таланта: оАх,
господа, как мне жаль, что я так долго не понимал, насколько больше
я стою, чем вы!п.
Завоеватель всегда будет слыть первым среди людей, равно как и
лев-почитаться царем зверей.
Возвратясь из путешествия по Сицилии, М* стал однажды опроцер-
гать ошибочное мнение о том, что чем дальше едешь в глубь страны,
тел! больше встречаешь норов. Дабы подкрепить свое утверждение, М*
добавил, что, где бы он ни бывал, всюду говорили: оВ наших краях раз-'
брйн*ков не водитсяп. Тогда г-н Б'*, мизантроп и насмешник, вставил:
о.Вот Ж: в Париже вам этого не скажут!п.
Все знают, что в Париже есть воры, которые отлично известны по'-
линии и даже, можно сказать, открыто признаны ею. Эти воры оказывают
ей всяческие услуги, а порой выдают ей своих же товарищей. Как-то
раз начальник полиции велел призвать нескольких мошенников и
объявил им:
- Такого-то числа в таком-то квартале совершена такая-то кража.
- В котором часу?
- В два часа пополудни.
- Сударь, это не наша работа, и мы не в ответе. Тут, должно быть,
орудовали молодцы с ярмарки.
Вот отличная турецкая пословица: оБлагословляю тебя, беда, если ты
пришла однап.
Итальянцы говорят: *otto umbilico lie religione, не veritaп."
" оНужда закона не знаетп, буквально оПод пупом нет ни религии, ни правдып
(итал ).
Силясь оправдать божественный промысел, блаженный Августин
утверждает, будто провидение не наказует грешника смертью для того,
чтобы он сделался праведником или чтобы, глядя на его дела, праведник
стал еще праведнее.
Люди так развращены, что не только надежду, но даже простое же-
лание исправить их, сделать разумными и добрыми, следует считать
нелепостью, пустыми мечтами, которые можно простить лишь простодуш-
ным зеленым юнцам.
оЯ потерял вкус к людскому обществуп,-сказал г-н де Л*. оВовсе
вы не потеряли вкусп,-возразил ему г-н де Н*. Он сказал так не из
желания поспорить, а из мизантропии: на его взгляд, у де Л* талько
теперь и стал хороший вкус.
М* старик, давно утративший всякие иллюзии, говаривал мне: оОста-
ток моей жизни кажется мне наполовину выжатым лимоном. Я продолжаю
выжимать его, а зачем - и сам не знаю: из него вытекает такой сок,
что, право, не стоит старатьсяп.
Говорят, французский язык стремится к ясности. оЭто верно, - за-
метил М*. - Мы всегда особенно стремимся к тому, в чем больше всего
нуждаемся. Стоит обойтись с этим языком не слишком ловко, как он rie-
медленно становится темнымп.
Человек, наделенный воображением, поэт, обязательно должен верить
в бога.
Ab Jove principium Musae,
или, что то же самое:
АЬ Jove Musarum primordia.
оСтихи-как оливки,-говаривал М* - Всегда дай им вылежатьсяп.
оМуза - Юпитера чадоп (лат.).
Люди глупые, невежественные и бесчестные черпают в книгах новые
и разумные мысли, возвышенные я благородные чувства, подобно тому
как богачка едет в лавку суконщика и за звонкую монету покупает там
себе наряды.
М* говорил, что ученые - это мостильщики храма Славы.
М* - истый педант, помешанный на греках: по любому поводу он
вспоминает древних. Заговорите с ним об аббате Терре, и он тут же рас-
скажет об Аристиде. генеральном контролере финансов у афинян.
Одному литератору предложили коллекцию номеров оМеркюрп по
три су за том. оПодожду, пока подешевеетп,-ответил он.
ХАРАКТЕ Р Ы
AHEКДOTbl
Наш век породил восемь великих комедианток-четырех актрис
четырех светских дам. Первые четыре-это м-ль Данжевиль,' м-ль Дю-
мениль, м-ль Клером и г-жа Сент-Юберти вторые - г-жи де Монтес-
сон, де Жанлис, Неккер и д'Анживилье.
М* говаривал мне: оИсточник всякого наслаждения я по необходи-
мости ищу в самом себе, то есть исключительно в деятельности coб-
ственного рассудка. Природа вложила в человеческий мозг небольшо
шарик, именуемый мозжечком и как бы играющий роль зеркала: с его
помощью человек по мере сил то в увеличенном, то в уменьшенном виде
то в целом, то в частностях воспроизводит для себя предметы внешнего
мира и даже порождения собственной мысли. Это волшебный фонарь
который показывает человеку-своему владельцу-сцены, где тот высту-
паст как актер и зритель одновременно. Здесь - весь человек, здесь его
царство; все остальное ему чуждоп.
оСегодня, пятнадцатого марта тысяча семьсот восемьдесят второго
года.-заметил г-н де*,-я совершил доброе дело довольно редкое
свойства: утешил человека порядочного, преисполненного добродетелей
обладающего ста тысячами ливров ренты, знатным именем, отменным
здоровьем, острым умом и т. д. А я беден, живу в безвестности
к тому же боленп.
Известно, с какой фанатической речью против возвращения протестам
тов обратился к королю епископ Дольский. Он говорил от имени всего
духовенства. Когда же епископ Сен-Польский спросил его, почему он вы-
сказался от имени своих собратий, не посоветовавшись предварительно
с ними, тот ответил: оЯ посоветовался со своим распятиемп. - оВ таком
деле, - отпарировал епископ Сен-Польский, - вам следовало дословно
повторить то, что вы от него услышалип.
Факт, засвидетельствованный очевидцами: Мадам, дочь короля,
играя с одной из своих нянек, случайно взглянула на ее руку и маши-
нально сосчитала пальцы. оКак! - удивленно вскричала девочка. - У вас
тоже пять пальцев?п. И, чтобы проверить себя, пересчитала их еще раз.
Однажды маршал Ришелье посоветовал Людовику XV взять в лю-
бовницы не помню уж какую знатную даму. Король отказался, заявив:
оСлишком дорого придется заплатить, чтобы потом отделаться от нееп-
В 1738 г. г-н де Трессан сочинил сатирические куплеты на герцога
де Нивернуа. В 1780 г., добиваясь избрания в Академию, он явился
к нему с визитом. Герцог принял гостя чрезвычайно любезно, поговорил
об успехе его последних сочинений и распрощался с ним, всячески его об-
надежив. Однако, когда г-н де Трессан уже садился в экипаж, хозяин
сказал: оПрощайте, граф. Поздравляю вас с потерей памятип.
Однажды маршал де Бирон опасно занемог; решив исповедаться,
он сказал в присутствии друзей: оМой долг перед богом, мой долг перед
королем, мой долг перед государством...п.-оЗамолчим-прервал его
кто-то из друзей,-или умрешь несостоятельным должникомп.
Дюкло имел привычку без конца употреблять на заседаниях Ака-
демии слова од. . .п и онас. . .п. Аббат де Ренель, которого за длинное
лицо прозвали оНеядовитым змеемп, заметил: оВы, кажется, забыли.
сударь, что Академия дозволяет употреблять лишь те выражения, что
включены в ее словарьп.
Г-н де Л*, беседуя со своим другом де Б*, человеком весьма достой-
ным, но ославленным молвой, стал пересказывать ему слухи и сплетня.
которые ходили на его счет. Г-н де Б* холодно ответил: оКому и судить
человека моего закала, как не светской черни, этой безмозглой шлюхе!п.
М* говаривал мне: оЯ изучил женщин всех наций. Итальянка верит,
что ее по-настоящему любят, если ради нее поклонник готов на преступ-
ление; англичанка-если он готов на безрассудство; француженка-
если готов на глупостьп.
Дюкло сказал о каком-то подлеце, сумевшем сделать карьеру: оЕму
плюнут в лицо, разотрут плевок ногой, и он еще благодарить будетп.
Как-то Даламбер, уже стяжавший тогда широкую известность, был
у г-жи дю Деффан вместе с президентом Эно и г-ном де Пои де Вой-
дем. Приходит врач по имени Фурнье и еще с порога обращается к хо-
зяйке: оСударыня, имею честь засвидетельствовать вам свое нижайшее
почтениеп; после этого он поворачивается к президенту: оИмею честь
приветствовать вас, сударьп; затем здоровается с г-ном де Пои де Вей-
лем: оСударь, ваш покорный слугап - и, наконец, бросает Даламберу:
оДобрый день, сударьп.
Некто целых 30 лет проводил вечера у г-жи де*. Затем он овдовел.
Все думали, что теперь он женится на ней, и всячески ему это советовали.
Но он отказался, заявив: оГде же я стану тогда проводить вечера?п.
Г-жа де Тансен, несмотря на свои располагающие манеры, была
женщина коварная и в полном смысле слова способная на все. Однажды,
услышав, как ее хвалят за приятное обхождение, аббат Трюбле заме-
тил: оО да1 Если ей потребуется вас отравить, она выберет самый прият-
ный ядп.
Г-н де Бройль, ценивший в людях лишь военные таланты, как-то cкa-
зал: оУ этого Вольтера. которого все так превозносят, а я и в грош
не ставлю, есть все же один хороший стих:
Кто первый был монарх? Удачливый солдатп.
Г-н* высказался о какой-то книге; с ним заспорили, ссылаясь на то,
что публика держится на этот счет другого мнения. оПублика! Пуб-
лика! - воскликнул он. -Сколько нужна глупцов, чтобы составить пуб-
лику ? п .
Г-н д'Аржансон в разговоре с любовником своей жены, графом
лс Себуром. сказал: оУ меня есть для вас два подходящих места: дол-
жность коменданта или Бастилии, или Дома инвалидов. Если дать вам
Бастилию, все решат, что туда вас упрятал я; если Дом инвалидов, все
подумают, что туда вас упрятала моя женап.
Принц Конде как-то рассказывал мне об одной медали, некогда при-
надлежавшей ему. Он очень сожалел, что лишился ее. На лицевой ее сто-
роне выбит профиль Людовика XIII с обычной надписью: оRex Franc. et
Nav.п; на оборотной-профиль кардинала Ришелье, окруженный сло-
вами: оNil sine consilioп.
М*, прочитав письмо святого Иеронима, где тот необычайно выра-
зительно описывает силу одолевавших его плотских искушений, заметил
не без зависти: оБудь я способен на подобное неистовство страстей, меня
не устрашило бы никакое покаяниеп.
М* говаривал: оВ женщинах хорошо лишь то, что в них самое лучшееп..
Принцесса де Марсам. ныне столь богомольная, когда-то была в связи
с г-ном де Бисси и сняла для него на улице Плюме небольшой домик.
Однажды она приехала туда, когда любовник ее был занят там с деви-
цами легкого поведения. Он велел не впускать принцессу. Тем временчч
фруктовшицы с Севрской улицы столпились вокруг ее кареты, пригова-
ривая: оВот срам! Он не впускает в дом принцессу, которая за все пла-
тит, а сам отощает потаскушек даровым ужиномп.
' оКороль Франции и Наваррып (лаг.).
' оНе действуй, не посоветовавшисьп (лаг.).
Один человек, прельщенный саном священника, говорил: оЯ должен
стать священником, даже если это будет стоить мне спасения душип.
Некто с ног до головы в трауре-большие плерезы, черный парик,
вытянутое лицо - встречает своего друга. оО боже) - питается тот. -
Какую потерю вы понесли?п. - оНикакой. - отвечает наш печальник.-
Просто я овдовелп.
Г-жа де Бассомпьер, живя при дворе короля Станислава, открыто
состояла в связи с г-ном де Ла Галезьером, канцлером польского короля.
В один прекрасный день король явился к ней и позволил себе кое-какие
вольности, не увенчавшиеся, однако, успехом. оЯ умолкаю,-объявил
тогда Станислав.-Остальное доскажет вам мой канцлерп.
В прежнее время окоролевскийп пирог разрезали до начала еды.
Как-то раз окоролемп выпало быть г-ну де Фонтенелю. Он почему-то
медлил и не оделял остальных поставленным перед ним отменным ку-
шаньем. оКороль забывает своих подданныхп,-упрекнули его. оВот так
всегда у нас, королейп,-отозвался он.
Недели за две до покушения Дамьена один купец из Прованса попал
проездом в маленький городок в шести лье от Лиана; он остановился на
постоялом дворе и услышал, как в соседнем комнате, за тонком перегорлл-
кой. кто-то объявил, что некий Дамьен намерен убить короля. ПриЛмв
в Париж, коммерсант отправился к г-ну Беррье, но не застал его и
письменно изложил все, что слышал; затем он вторично явился к г-ну Бек-
рье и рассказал, кто он такой. После этого он уехал к себе в провингяд.
но не успел еще добраться до дому, как произошло покушение. Г-н Бер-
рье, сообразив, что коммерсант не станет молчать и что допущенный им,
Беррье, промах погубит его, выслал на лионскую дорогу наряд полиции
во главе с офицером. Купца схватили, заткнули ему кляпом рот, доставили
его в Париж и бросили в Бастилию, где он томился целых 18 лет.
Г-н де Мальзерб, в 1775 г. вызволипший оттуда многих узников, в пер-
вом порыве негодования дал этой истории огласку*
Будучи послом в Вене, кардинал де Рогам был однажды арестован
за долги. Потом, вернувшись в Париж, он занимал должность великого
попечителя бедных. Как-то раз он отправился в Шатле, чтобы по слу-
чаю рождения дофина освободить нескольких узников. Прохожий, уви-
дев у тюрьмы шумную толпу, осведомился, что произошло. Ему ответили,
что народ сбежался взглянуть на кардинала де Рогана, только что прибыв-
шего в Шатле. оНеужто его опять посадили?п,-изумился простак.
Г-н де Рокмон, супруга которого славилась своими любовными похо-
ждениями, раз в месяц ночевал у нее в спальне, чтобы пресечь пересуды
в случае, если она забеременеет. Утром, уходя, он объявлял: оЯ вспахал
поле, а уж засевают пусть другиеп.
На г-на де* обрушилось столько бед, что здоровье его пошатнулось
и он никак не мог его восстановить. По этому поводу он говаривал: оПусть
мне покажут реку забвения, и я обрету источник юностип.
Некий молодой человек, отличавшийся чувствительным сердцем и по-
рядочностью в любовных делах, навлек на себя насмешки распутников,
которые принялись потешаться над его сентиментальностью. оВиноват ли
я, - простодушно возразил он, - что предпочитаю любимых мною жен-
щин нелюбимым?п.
Во Французской академии собирали на что-то деньги. При подсчете
нехватило не то шестифранкового экю, не то луидора, и одного из ака-
демиков, известного своей скупостью, заподозрили в том, что он укло-
нился от пожертвования. Тот стал уверять, что положил деньги, и сбор-
щик сказал: оЯ этого не видел, но верю этомуп. Конец пререканиям
положил Фонтенель, заявив: оЯ это видел, но не верю глазам своимп.
Аббат Мори, приехав к кардиналу де Ла Рощ-Эмону, только что
возвратившемуся со съезда духовенства, застал прелата в дурном распо-
ложении духа. Гость осведомился о причинах этого. оУ меня их доста-
точное-ответил старик кардинал.-Во-первых, мне пришлось председа-
тельствовать на собрании духовных лиц, которое прошло из рук вон
плохо; во-вторых, в нем участвовали молодые представители нашего со-
словия, вроде аббата де Ла Люзерна, а им, изволите ли видеть, для
любого дела нужны разумные основанияп.
Аббат Рейналь, будучи еще молод и беден, подрядился служить
где-то обедню за двадцать су в день. Став побогаче, он уступил эту
должность аббату де Ла Порту, удержав в свою пользу восемь су из
двадцати. Де Ла Порт, выбившись из нужды, в свой черед переуступил
место аббату Динуару, с которого уговорился взыскивать четыре су,
не считая доли Рейналя, так что эта убогая, отягощенная двумя рентами
обедня приносила Динуару всего восемь су в день.
Некий епископ города Сен-Бриў, произнося поминальную речь по Ма-
рии-Терезии, отменно ловко обошел вопрос о разделе Польши. оПо-
скольку Франция не сказала свое слово при этом разделе,-объявил
он, - я последую ее примеру и также не скажу о нем ни словап.
Когда милорд Малборо находился в траншее с одним из друзей
и своим юным племянником, пушечное ядро внезапно снесло череп этому
другу и мозг его брызнул в лицо молодому человеку. Тот в ужасе по-
пятился, и бесстрашный Малборо спросил: оЧто я вижу, сударь? Вы как
будто удивлены?п. - оДа, - ответил юноша, утираясь.-Меня удивляет,
как это человек с таким количеством мозга мог так безрассудно и бес-
цельно подвергать себя подобной опасностип.
Герцогиня Мэнская долго хворала и, наскучив этим, принялась упре-
кать своего врача: оЗачем было обрекать меня на жизнь в этом замке, где
нет ни души?п.-оПомилуйте, ваше высочество, ведь у вас здесь добрых
сорок человек наберетсяп. - оНу и что же? Разве вам не известно, что
принцессе полагается сорок-пятьдесят душ прислуги?п.
Когда граф д'Артуа оскорбил герцогиню Бурбонскую и брат ее,
герцог Шартрский, узнал об этом, он воскликнул: оКак хорошо, что
я не отец и не муж!п.
Однажды, когда в Академии шел какой-то бурный спор, г-н де Ме-
сон предложил: оГоспода, а что если мы попробуем говорить не больше
чем по четыре человека сразу?п.
Когда графу Мирабо, человеку весьма уродливой внешности, но
честящего ума, вчинили иск об увозе и совращении, он решил сам защи-
ать себя в суде. оГоспода.-заявил он, - меня обвиняют в совраще--
яи. В качестве единствспгого ответа и оправдания я прошу присовоку-
чть к делу мой портретп. И так как секретарь суда ничего нe понял,
судья пояснил ему: оБолван, посмотри же на лицо этого господина! .
М* говаривал мне: оЯ не нашел предмета для подлинного чувства и
пэотому стал смотреть на любовь, как смотрят все. Я избрал этот путь
за неимением лучшего, подобно человеку, который решил поехать в театр
и, не достав места на _Ифигению''," отправился в _Забавное варьете"п.
Г-жа де Брионн порвала связь с кардиналом де Роганом из-за гер-
цога де Шуаэеля: кардинал требовал, чтобы она рассталась с ним,
г-жа де Брионн не соглашалась. Произошла бурная сцена, и под конец
г-жа де Брионн пригрозила, что велит вышвырнуть кардинала в окно.
оНу что ж, - ответил он, - я могу и выйти тем же путем, каким столько
паз входил к вамп.
Герцог де Шуазель узнал о своей опале в ту минуту, когда сидел за
карточным столом Людовика XV. Г-н де Шовлен, также принимавший
участие в игре, объявил королю, что не может ее продолжать, так как
играл в паре с герцогом. оА вы напишите ему и спросите, не согласен ли
ян закончить талиюп,-отозвался король. Де Шовлен действительно
написал в Шантелу, и герцог дал согласие. Через месяц король поинтере-
совался, подсчитан ли уже выигрыш. оДа, - ответил де Шовлен. - Гос-
подин де Шуазель выиграл три тысячи луидоровп.-оВот как1 Очень рад.
Отошлите же ему скорее эти деньгип, - воскликнул король.
оЛюбовь,-говорил М*, - должна быть отрадой лишь утонченных
натур. Когда я вижу, что ею занимаются люди пошлые, меня так и под-
мывает крикнуть: _Куда вы лезете? Для такой сволочи, как вы, суще-
ствуют карты, еда, карьераГп.
Не расхваливайте при мне характер Н*: это человек суровый и неумо-
лимый, который спирается на свои холодные принципы, как бронзовая
статуя на мраморный пьедестал.
оЗнаете ли Bы,-говорил мне г-н де*, - почему у нас во Франции
молодые люди честнее тех, кому перевалило за тридцать? Причина
проста: только к этому возрасту мы избываем иллюзии, сознаем. чю
к нашей стране можн? быть либо молотом, либо наковальней, и ясно
видим непоправимость бедствий, под бременем которых стонет нация.
До тридцати лет мы похожи на псоц, которые охраняют хозяйский обед
от других собак; после тридцати мы, как и прочие собаки, стараемся
лишь урвать себе долю из этого обедап.
Г-жа де Б*, женщина весьма влиятельная, тем не менее не смогла
ничего сделать для своего любовника де Д*: он был слишком бездарен.
Тогда она вышла за него замуж. На роль любовника годен лишь тот,
кого не стыдно показать людям; в роли мужа сойдет всякий.
Граф a'Opce, сын откупщика, известный своим неумеренным стрем-
лением во всем походить на знатного человека, как-то раз вмесге
с г-ном де Шуазель-Гуффье явился к купеческому старшине. Спут-
ник его пришел туда хлопотать о снижении сильно увеличенной подуш-
ной подати, сам же он пожаловался на то, что подать ему значительно
уменьшили: он усматривал о этом посягательство на свое дворянское
достоинство.
Об аббате Арно, который очень не любит пересказывать всякие
сплетни, отзывались так: оОн говорит много, но не потому, что он бол-
тун, а потому, что, когда все время говоришь, сплетничать некогдап.
Г-н д'Отре говорил о г-не де Хименесе: оОн из тех, кто прадпо-
читает дождь хорошей погоде и, заслышав соловья, бурчит: _Ах, поганая
птица! " п.
Царь Петр 1, будучи в Спич-хеде, пожелал посмотреть, что за
штука килевание которому подвергают провинившихся матросов;
однако в порту не нашлось никого, кто заслуживал бы подобного нака-
зания. оВозьмите кого-нибудь из моих людейп,-предложил Петр. оГо-
сударь, - возразили ему,-ваши люди находятся в Англии-следова-
тельно, под защитой законап.
Г-н де Вокансон оказался однажды предметом исключительного
книмания со стороны иностранного государя, хотя в том же обществе
находился и Вольтер. Смущенный и сконфуженный тем, что его короно-
ванный собеседник ни разу не обратился к Вольтеру, де Вокансон подо-
шел к философу и сказал: оВот что я услышал сейчас от его величествап
(последовал очень лестный для Вольтера комплимент). Тот оценил де-
ликатность де Бока неона и ответил: оКак! Вы заставили его произ-
нести такие слова? Узнаю ваш талант)п.
Перед покушением Дамьена на Людовика XV г-н д'Аржансон со-
стоял в открытой вражде с г-жой де Помпадур. Через день после ра-
нения король призвал д'Аржансона и отдал ему приказ удалить маркизу
от двора. Д'Аржансон повел себя как истинный царедворец. Отлично
понимая, что рана Людовика неопасна, он сообразил, что, поуспокоив-
шись, король непременно вернет маркизу. Поэтому он ответил, что пера-
давать ей такое повеление через ее врага-чрезмерная жестокость: мар-
киза и без того имела несчастье навлечь на себя неудовольствие коро-
левы. Затем он убедил короля возложить эту миссию на г-на де Маша,
поскольку тот-друг маркизы и его участие смягчит столь жестокий
удар. Это поручение погубило де Маша. Но тот же д'Аржансон, кото-
рого ловкий его маневр примирил с г-жой де Помпадур, совершил по-
истине ребяческую ошибку, злоупотребив своей победой: когда, вернув
оту свою дружбу, маркиза готова была повергнуть всю Францию к его
ногам, он позволил себе злословить о ней.
Когда г-жа Дюбарри и герцог д'Эгийон добились отставки
де Шуазеля, должности его некоторое время оставались незанятыми.
Так как король не соглашался отдать д'Эгийону министерство иностран-
ных дел, принц Конде хлопотал о назначении на этот пост де Вер-
женна, с которым познакомился в Бургундии, а г-жа Дюбарри интри-
говала в пользу преданного ей кардинала де Рогана. Герцог д'Эгиймн,
ее тогдашний любовник, решил отделаться от обоих претендентов и
устроил так, что г-н де Верженн, всеми забытый и прозябавший в своем
поместье, стал послом в Швеции, а кардинал де Рогам, тогда еще просто
принц Лун, - послом в Вене.
оМои взгляды и принципы хороши отнюдь не для всех. Они-
вроде порошков Айо и кое-каких других лекарств, приносящих только
вред тем, кто слаб здоровьем, но очень полезных людям крепкого сло-
женияп, - сказал однажды М* чтобы избежать знакомства с де Ж*,
молодым придворным, с которым его хотели свести.
Я был свидетелем того, каким уважением пользовался под старость
г-н де Фонсемань. Однако как-то раз мне случилось заподозрить его
в неискренности, и я поинтересовался у г-на Серена, не был ли он
и прежде накоротке с Фонсеманем. Сорен ответил, что был. Тогда я стал
выпытывать, не имел ли он против него что-нибудь в прошлом. Сорен
подумал и возразил: оОн уже давно порядочный человекп. Больше
я ничего из него не вытянул, если не считать замечания о том, что
г-н де Фонсемань в былое время вел себя слишком уж хитроумно и
уклончиво в каких-то делах денежного свойства.
Когда во время битвы при Року д'Аржансону доложили, что как
раз позади того места, где находились они с королем, выстрелом из
пушки ранило обозника, он воскликнул: оВот увидите, этот мерзавец
даже не окажет нам чести умереть от раны)п.
В дни поражений под Турином, Уденардом, Мальплаке, Рамильи и
Гохштедтом, омрачавших конец царствования Людовика XIV, даже
самые порядочные люди при дворе повторяли: оЗато король чувствует
себя хорошо, а это главноеп.
Когда после занятия Гренады граф д'Этен впервые представлялся
королеве, он приковылял во дворец на костылях в сопровождении
столь же израненных офицеров. Королева же не нашла ничего лучшегс.,
как спросить его: оДовольны ли вы маленьким Лабордом,* граф?п.
М* говаривал.: оВ свете я видел только, как люди обедают, не чув-
вствуя аппетита, ужинают, не испытывая удовольствия, беседуют, не вы-
казывая доверия, водят знакомства, не дружась, и сожительствуют, не
любяп .
Когда кюре Церкви святого Сульпиция навестил г-жу де Маза-
рини*во время ее предсмертной болезни, дабы дать ей кое-какие на-
ставления, она встретила его такими словами: оА, господин кюре! (сча-
стлива видеть вас. Должна сказать, что масло _Младенца Иисуса" стало
гораздо хуже, чем раньше. Вам надлежит навести порядок: _Младенец
Ииcyc" находится в ведении нашей церквип.
Когда г-н Р*, мизантроп и насмешник, представил мне одного своего
молодого знакомца, я сказал ему: оВаш приятель-новичок в свете и
рапным счетом ничего о нем не знаетп. - оВы правы,-согласился
г-н Р*, - тем не менее он так сумрачен, словно уже знает о нем всеп.
М* говаривал, что люди разумные, проницательные и способные вос-
принимать вещи такими, как они есть, при взгляде на общество неиз-
менно преисполняются горечью. Поэтому совершенно необходимо уметь
подмечать во всем смешную сторону и видеть в человеке лишь картон-
ного паяца, а в обществе-подставку, на которой он прыгает. При
этом условии картина совершенно меняется: сословный дух, тщеславие,
присущее лицам всех званий, всевозможные оттенки его у разных людей,
всяческие плутни и т. д.-все становится забавным, и мы перестаем
портить себе кровь.
оЧеловек выдающийся,-утверждал М*,-лишь с трудом сохраняет
свое положение в свете, если оно не подкреплено титулом, саном, богат-
ством; напротив, тот, у кого есть эти преимущества, удерживается на по-
керхности как бы помимо своей воли. Между ними такая же разница, как
между тем, кто плывет сам, и тем, на ком надет спасательный поясп.
М* признавался мне: оЯ раззнакомился с двумя людьми: один ни-
когда не говорил мне о себе; другой никогда не говорил со мной обо
мнеп .
У него же спросили, почему губернаторы провинции роскошествуют
больше, чем король. оПо той же причине,-ответил он. - по какой захо-
лустные комедианты ломаются больше, чем столичныеп.
Некий священник-лигер избрал темой своей проповеди слова: оEripe
nos, Domino, а Into foecisп," которые он перевел следующим образом: о*гос-
поди, избавп нас от Бурбоновп.**
Г-на*, интенданта провинции и человека весьма глупого, ожидают
в приемной несколько посетителей, а он с озабоченным видом сидит
у себя в кабинете, двери которого распахнуты, и, держа в руках бумаги,
важно диктует: оОт нас, Людовика, милостью божией короля Франции
и Наварры, всем, кто прочтет-после _р" букву _о"! -грамоту сию.
привет... Остальное-как обычноп,-добавляет он, кладет бумаги и
выходит в приемную, являя собравшимся зрелище великого человека,
поглощенного бесчисленными и важными делами.
Г-н де Монтескью просил г-на де Морена посодействовать скорей-
шему рассмотрению его ходатайства - он притязал на фамилию Фезан-
зак. оА куда спешить?-удивился Морена. - У графа д'Артуа есть
детип. Разговор этот происходил до рождения дофина.
Однажды регент велел передать Дарену, первому президенту бор-
доского парламента, чтобы тот подал в отставку. Даром письменно воз-
разил, что его нельзя сместить иначе как по суду. Регент, прочитав
послание, вместо ответа начертал на нем: оЗа этим дело не станетп -
и отослал бумагу президенту. Тот, зная, с кем имеет дело, немедленно
написал прошение об отставке.
Некий литератор одновременно писал поэму и вел тяжбу, от которой
зависело его состояние. Ему задали вопрос, как подвигается его поэма.
.Спросите лучше, как подвигается моя тяжба,-ответил он. - Я ведь те-
перь стал похож на того дворянина, который, угодив под суд по уголов-
оИзвлеки нас, господи, из болота тинистогоп (лат.).
ному делу, решил не бриться, пока не выяснит, удержится ли у него
голова на плечах. Прежде чем притязать на бессмертие, я тоже хочу
узнать, будет ли у меня на что житьп.
Г-н де Ла Реньер, который благодаря влиянию вельмож, наезжав-
ших к нему поужинать, состоял директором почт и откупщиком одно-
временно, встал перед необходимостью отказаться от какой-нибудь из
своих должностей. Эта альтернатива грозила серьезно урезать его до-
ходы, на что он и пожаловался одному из своих покровителей. оБоже мой,
да разве при ваших деньгах это что-нибудь изменит?-простодушно уди-
вился тот. - Мы ведь не перестанем ужинать у вас только потому, что
вы спишете миллион в безвозвратные убыткип.
Г-н*, провансалец и отменный шутник, говаривал мне, что, если го-
сударственная машина хорошо налажена, не так уж важно, кто будет
королем или даже министром. оЭто собаки, вращающие вертел: от них
требуется одно-перебирать лапами. Наделены они статью, понятли-
востью и чутьем или не наделены, все равно вертел вращается и жаркое
более или менее съедобноп.
Как-то раз в очень дождливое лето была устроена процессия с мо-
лебствием о ниспослании сухой погоды. Едва из храма вынесли раку
святой Женевьевы и процессия двинулась, как начался ливень. оСвя-
тая ошиблась,-сострил епископ Кастрский.-Она решила, что у нее
просят дождяп.
оПоследние лет десять,-заметил М*,-в нашей словесности царит
такой тон, что, на мой взгляд, приобрести литературную славу значит
в некотором роде обесчестить себя. Правда, она пока еще не влечет за
собой столь же тяжких последствий, как позорный столб, но и это
лишь вопрос временип.
Разговор зашел о чревоугодии, которому предаются многие госу-
дари. оА что же еще делать в жизни бедным королям?-возразил
добряк де Брекиньи. - Поневоле будешь много естьп.
Одну из герцогинь де Роган спросили, когда она рассчитывает раз-
решиться от бремени. оЛьщу себя надеждой,-ответила она, - удо-
стоиться этой чести месяца чсрез двап. Она недаром употребила слона
о честьп - ей ведь предстояло родить Рогана.
Некий шутник, побывав в балете и поглядев, как там пляшут знаме-
нитое корнелевское оУмереть*п, попросил Новерра переложить на
танцы оМаксимып Ларошфуко.
Г-н де Мальзерб советовал г-ну де Морена убедить короля посетить
Бастилию. оНапротив, этого нужно всячески избегать, иначе он больше
никого туда не посадитп, - возразил его собеседник.
Во время какой-то осады по городу шел разносчик воды и кричал:.
оВода! Вода! Два ведра за шесть су!п. Пролетевшая бомба разнесла на
куски одно из ведер. оВода! Вода! Двенадцать су ведро)п,-как ни
в чем не бывало затянул разносчик.
Аббата де Мольера, человека бесхитростного и бедного, занимало
в жизни лишь одно-его сочинение о системе Декарта. Лакея у него
не было, дров тоже, и он работал в постели, натянув на голову, поверх
ночного колпака, свои панталоны, так что одна штанина свисала справа,
другая слева. Однажды на рассвете он услышал стук в дверь.
- Кто там?
- Отоприте.
Он тянет за снурок, дверь отворяется. Аббат, не поворачивая головы,
бросает:
- Что вам нужно?
- Денег.
- Денег?
- Да, денег.
- А, понимаю: вы - вор.
- Вор я или нет-неважно. Мне нужны деньги.
- Они, кажется, в самом деле вам нужны. Ну что ж, суньте руку
вот сюда.
Аббат поворачивает голову и подставляет вору одну из штанин. Тот
шарит в кармане.
- Так злесь же нет денег!
- Конгчяп. нет. Зато есть ключ.
- Ключ: Ага, вот он.
- Возьлмите его.
- Взял.
- Подойдите к секретеру и откройте его.
Вор вставляет ключ не в тот ящик, в который надо.
- Не туда-там мои бумаги. Не трогайте, черт вас побери! Кому
я сказал: это мои бумаги! Деньги в другом ящике.
- Нашел.
- Ну и берите! Да не забудьте запереть ящик.
Вор удирает.
- Эй, господин вор, затворите же дверь! . . Ах, дьявольщина, он так
ее и не закрыл! Экий мерзавец, будь он неладен! Вставай теперь с по-
стели по такому холоду.
Аббат вскакивает, запирает дверь и вновь принимается за работу.
Шел разговор о нынешней цивилизации и о том, как медленно раз-
внваются искусства и ремесла. Кто-то заметил, что со времени Моисея
протекло уже шесть тысяч лет, и М* возразил: оПодумаешь, шесть ты-
сяч лет! На то, чтобы изобрести спички и научиться высекать искру
огнивом, ушло куда больше временип.
Графиня де Буффлер говорила принцу Копти, что он - наилучший
из тиранов.
Г-жа де Монморен учила своего сына: оВы вступаете в свет. Могу
посоветовать вам только одно-влюбляйтесь во всех женщин подрядп.
Одна дама сказала М*, что он, как ей кажется, всегда испытывает
к женщинам слишком земные чувства. оВсегда,-согласился он, - кроме
тех случаев, когда я уже на седьмом небеп. Это правда, влюблялся он не
слишком пылко, но наслаждение распаляло в нем страсть.
В бытность г-на де Маша у власти королю представили на утвержде-
ние церемониал, торжественного собрания вельмож; с тех пор оно всегда
происходит в соответствия с этим церемониалом. Людовик XV, г-жа
де Помпадур и министрм предусмотрели все: королю заранее продикто-
ваны ответы на вопросы первого президента; каждый шаг его расписан
в особом мемуаре, где указано: оЗдесь его ...
Продолжение на следующей странцие...
